Непринужденный цугцванг. Блез Анжелюс

Нерванова, бросил тому прямо в лицо пачку газет.

      – Бонжур, хуепутало!,-крикнул, уезжая, Чмаров.

      – Всё – пустота! Всё – иллюзия! Всё – мара! Я – спокоен, я – неподвижен! Я – алмаз! Я – недосягаем для майи!

      Сделав над собой невероятное усилие, он сконцентрировался исключительно на позитивных мыслях. Он заглянул в себя и погрузился в созерцание вечной пустоты.

      Сосед Сивушкин пролез сквозь дыру в заборе и, натягивая на ходу растянутые и грязные треники, стал сразу просить у Нерванова червонец на опохмел.

      – Пьянство губительно, Анатолий! Алкоголь превращает человека в обезьяну! Не дам на опохмел! Это гадко! Вы родитесь в мире асур!

      – Да, пошел ты нахуй, педрило козлиное! – зло процедил сквозь зубы Сивушкин, плюя в лицо Нерванову.

      Нерванов смахнул со щеки смачный харчок и спокойно сказал:

      – Мир – это иллюзия! Это – Мара! Пустота снаружи, пустота внутри! Всё – пустота!

      Тут со стороны показалась неразлучная парочка – Ботхин и Сатвин.

      Они, покачиваясь из стороны в сторону словно тростник на ветру, несли удочки, ведро и какие-то ветки.

      – Пошли бухать на пилораму, Нерванов! У нас есть «Зубровка» и «Агдам», -весело сказал добродушный и пьяненький Ботхин, – телок позовем сиськастых!

      – Так не достичь просветления, друзья мои, хотя с пьяными случались весьма парадоксальные случаи, но я – традиционалист школы дзогчен, – ответил им Нерванов, – пьянство – это не выход из сансары, скорее, вход, и лишь только дух и интенсивная меди…

      – Пошёл ты в пизду со своим дзогчен-мудоёбством!, – неделикатно оборвал его Сатвин.

      – Я спокоен, чрезвычайно спокоен! Я – в сознании Будды! Я и есть само сознание Будды! Всё – пустота, всё – иллюзорность!

      Так он погрузился в медитацию и обратил свой внутренний взгляд в сияние полнотной пустоты, лишь иногда прерываемый громким хрюканьем неразумного борова Реджинальда и кудахтаньем пестрых квочек-непоседок в хлеву.

      Нерванов достиг такого небывалого и удивительного уровня концентрации, что в пустоте начал различать голубоватые проблески дхармакайи и перламутровое нежное сияние светло-голубой жемчужины.

      Еще мгновение и его сознание готово было улететь в те сокровенные и бескрайние дали, где только просветленные могут ощутить и понять всё грандиозное величие сокрытой за покровом иллюзорной Мары всеосвобождающей Истины.

      Еще мгновение и…

      Тут кто-то резко и больно ущипнул Нерванова за шею и он, вернувшись в грубую реальность иллюзорного бытия, увидел перед собой жирное розовое лицо своей жены Любки.

      – Опять пиздитируешь, мудаёб хренов? Поди-ка помои вылей из ведра, да борова покорми, бездельник!

      Нерванова в этот миг будто бы пронзила некая молния, пронесшаяся со скоростью зубной боли от высшей чакры сахасрары до муладхары, нарушив своим внезапным вторжением сладкий вековой сон мифического змея Кундалини в его тайной обители.

      Нерванов почувствовал, что в нем вскипает и поднимается что-то непознанное,