Как писать песни. Владимир Кочнев

план вылезет что-нибудь характерное. Нос, губы, глаза, уши, щеки, борода, сережки в мочках ушей, кривой зуб, родинка над губой. Не обязательно описывать человека через внешность, это может быть какая-то другая особенность: манера говорить или вести себя, те или иные слова и т. д, и т. п.

      Первое правило – 1) деталь должна быть;

      второе правило 2) деталь должна быть индивидуальна.

      Поясним – есть соблазн воспользоваться деталями, найденными и придуманными другими авторами, то есть использовать штампы. Этого следует избегать. Например «густая шевелюра» – ужасный штамп, и т. п. Быть оригинальным не так уж и сложно. Достаточно просто открыть глаза и увидеть все отстраненным и точным взглядом.

      Заметим, чтобы хорошо научиться писать, надо смотреть как это делают другие, разбирать и анализировать тексты других авторов, упрощенно это можно делать и с прозой и со стихами и с текстами песен, поэтому здесь мы сперва посмотрим как строится образ в куске прозы, чтобы стало понятно и ясно, а потом перейдем и к портрету образу в текстах песен.

      Упражнение (можно выполнять его прозой): возьмите блокнот и опишите какого-нибудь своего знакомого, создав его портрет-образ. Если вам это сложно с ходу, возьмите любую художественную литературу и посмотрите, как это делается там. Разберите пару любимых книг и тщательно исследуйте, как предметы и детали создают образность в произведении. Хорошее упражнение – переписывать понравившиеся тексты – так механизм их создания постигается глубже.

      Но вернемся к портрету. Вы можете выйти на улицу, сесть на лавочке и буквально описать нескольких прохожих там Описать так, чтобы человек, который будет читать ваш текст, смог их увидеть, представить.

      Учитесь подмечать детали. Носите блокнот с собой и отмечайте детали в нем.

      Давайте сделаем это вместе, разберем на примере классического текста, как создается портрет. Это кусок из «Острова сокровищ» Стивенсона.

      Я помню, словно это было вчера, как, тяжело ступая, он дотащился до

      наших дверей, а его морской сундук везли за ним на тачке. Это был высокий,

      сильный, грузный мужчина с темным лицом. Просмоленная косичка торчала над

      воротом его засаленного синего кафтана. Руки у него были шершавые, в

      каких-то рубцах, ногти черные, поломанные, а сабельный шрам на щеке —

      грязновато-белого цвета, со свинцовым оттенком. Помню, как незнакомец,

      посвистывая, оглядел нашу бухту и вдруг загорланил старую матросскую

      песню, которую потом пел так часто:

      Пятнадцать человек на сундук мертвеца.

      Йо-хо-хо, и бутылка рому!

      Голос у него был стариковский, дребезжащий, визгливый, как скрипучая

      вымбовка [рычаг шпиля (ворота, служащего для подъема якоря)].

      И палка у него была, как ганшпуг [рычаг для подъема тяжестей]. Он

      стукнул этой палкой в нашу дверь и, когда мой отец вышел на порог, грубо

      потребовал стакан рому.

      Ром был ему подан,