Галки. Кен Фоллетт

распоряжусь, чтобы тебе дали что-нибудь поесть. – Она нажала кнопку звонка, и через минуту в дверь постучал пожилой официант-француз. Стефания знала Дитера достаточно хорошо, чтобы сама сделать заказ. Она велела принести тарелку ветчины с горячими булочками и салат из помидоров. – Вина? – спросила она.

      – Нет – от него я засну.

      – Тогда кружку кофе, – сказала она официанту. Когда тот ушел, она села на кушетку рядом с Дитером и взяла его за руку. – Все прошло по плану?

      – Роммель был со мной вполне приветлив. – Он озабоченно нахмурился. – Лишь бы мне удалось выполнить те обещания, которые я ему дал.

      – Уверена, что ты справишься. – Она не спрашивала подробностей, зная, что он расскажет ей столько, сколько захочет, и не более того.

      Он посмотрел на нее с нежностью, не зная, сказать ли то, что было у него на уме. Это может испортить приятную атмосферу – и все же это нужно сказать.

      – Если вторжение будет успешным и союзники вернут Францию, для нас с тобой все будет кончено, и ты это знаешь.

      Она поморщилась, как от внезапной боли, и отпустила его руку.

      – Разве?

      Он знал, что ее муж убит на войне, а детей у них не было.

      – У тебя есть хоть какие-то родственники? – спросил он.

      – Родители умерли много лет назад. У меня есть сестра в Монреале.

      – Наверное, стоит подумать, как отправить тебя туда.

      Она покачала головой:

      – Нет.

      – Почему?

      Она не смотрела ему в глаза.

      – Я просто хочу, чтобы война закончилась, – пробормотала она.

      – Нет, не хочешь.

      Она продемонстрировала редкую вспышку раздражения.

      – Конечно, хочу!

      – Для тебя это несколько странно, – с легкой насмешкой сказал он.

      – Ты ведь не думаешь, что война – это хорошо?

      – Если бы не война, мы бы с тобой не встретились.

      – Но ведь она приносит такие страдания!

      – Я экзистенциалист. Война дает людям возможность стать такими, какие они есть в действительности: садисты превращаются в мучителей, психопаты – в бравых фронтовиков, головорезы и их жертвы получают возможность играть свои роли по полной программе, а шлюхи всегда заняты делом.

      Она бросила на него сердитый взгляд.

      – Мне предельно ясно дали понять, какую роль играю я. Он погладил ее по нежной щеке и кончиком пальца коснулся губ.

      – Ты куртизанка – причем очень хорошая.

      Она отодвинула голову.

      – Ты все это говоришь несерьезно. Ты импровизируешь – словно сидишь за пианино.

      Он улыбнулся и кивнул – к ужасу своего отца, он немного умел играть джаз. Аналогия была точной. Вместо того чтобы выражать твердые убеждения, он экспериментировал с идеями.

      – Может, ты и права.

      Гнев Стефании сразу испарился, она стала печальной.

      – Ты всерьез говорил о том, что мы расстанемся, если немцы уйдут из Франции?

      Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Расслабившись, она положила