Сэлинджер. Шейн Салерно

* *

      Барт Хагермен: Все время идет снег. Думаю о днях сражения за выступ. Эти мысли вызывают воспоминания о друзьях, которых я потерял, отчаянное чувство, владевшее нами в то время, – и у меня возникает ощущение досады от того, что и 50 лет спустя я все еще думаю так же, как думал тогда. Мне следует забыть об этом и жить спокойно, но… полагаю, это чувство всегда будет со мной[205].

      Эрни Пайл: В памяти многих из тех, кто остался жив, навечно выжжен неестественный вид замерзших трупов, разбросанных по склонам холмов и канавам вдоль высоких изгородей по всему миру. Массовое производство трупов – происходящее то в одной стране, то в другой, месяц за месяцем, год за годом. Мертвые зимой и мертвые летом.

      Мертвецы пребывают в таком знакомом и непристойном беспорядке, что становятся однообразными, похожими друг на друга.

      Этот бесконечный ряд мертвецов настолько чудовищен, что начинаешь почти ненавидеть мертвых. Мертвые – это то, что не надо даже пытаться понимать тем, кто остался дома. Для них мертвецы – это колонки цифр. Или, если умерший был вам близок, – это человек, который ушел и не вернулся. Его не видишь телом, лежащим, как тесто, в какой-то причудливой позе у дороги во Франции.

      Но мы-то их видели. Мы видели много тысяч мертвых. В этом разница между нами[206].

      Маргарет Сэлинджер: Помню, как стою рядом с отцом (мне тогда было лет семь) и смотрю на то, что кажется вечностью, на то, как отец безучастно смотрит на сильные спины местных парней-плотников, строящих пристройку к нашему дому. Парни сняли футболки, их мышцы играют в лучах летнего солнца. После долгого молчания отец снова возвращается к жизни и говорит мне (а, может быть, и никому в частности): «Все эти здоровые, сильные парни, – и тут отец тряхнул головой, – всегда оказываются на передовой, всегда гибнут первыми, одно поколение за другим». Сказав это, отец опустил руку, раскрыл ладонь и оттолкнул от себя эти волны воспоминаний[207].

      Глава 6

      Все еще болит

      Лагерь Кауферинг-IV, Ландсбург, Германия, Бухенвальд, Германия,

      весна 1945 года.

      Истощенные к концу войны Сэлинджер и Двенадцатый полк вступают в концлагерь Кауферинг-IV. Во многих отношениях Сэлинджер так и остался там навсегда[208].

      Дебора Дэш Мур: Сэлинджер должен был почуять лагерь на расстоянии пары-тройки километров. Меня всегда поражает, что местные жители говорят, что не знали о том, что происходит в лагерях. Вся местность была пропитана запахом лагеря.

      Кауферинг-IV, отделение концлагеря Дахау.

      Роберт Абцуг: Опыт, полученный теми, кто освобождал лагеря, на самом деле ужас, начинавшийся еще до того, как освободители входили в ворота.

      Алекс Кершо: Дж. Д. Сэлинджер был одним из первых американцев, своими глазами увидевших абсолютное зло

205

John C. McManus. «The Deadly Brotherhood: The American Combat Soldiers in World War II», p. 346.

206

Ernie Pyle. «On Victory in Europe», набросок письма, найденный на теле Пайла, погибшего в Ле Шима; опубликовано на: http://journalism.indiana.edu/resources/erniepyle/wartimecolumns/onvictoryineurope/, и на: http://wwpbs.org/weta/reportingamericaatwar/reporters/pyle/europe.html.

207

Margaret Salinger. «Dream Catcher: A Memoir», p. 59.

208

United States Holocaust Memorial Museum, Holocaust Encyclopedia, «The Fourth Infantry Division», http://www.ushmm.org/wlc/en/article.php?ModuleId=10006134.