Present continuous. Текстолёт. Часть II. Александр Николаевич Уров

как сказал Воклевитанг, – не рви нирвану спозарану.

      А вот во вторник учебный процесс пошёл, можно даже сказать, поскакал – Батый сжег Рязань, с яблони сорвалось яблоко, Архимед залез в ванну погреться, квадрат гипотенузы требовал равенства катетов, всё вокруг состоит из молекул и, конечно же:

      – Хэллоу, чилдрен, вот дей из ит тудей? Ху из он дьюти?

      И радостная ответка:

      – Хэлло, чича! Тряпку я уже намочил!

      С физкультурой были проблемы, когда в библию советской школы – классный журнал – в раздел «Пройденный материал» Берлен вписал на весь учебный год: «Кувырок вперёд, кувырок назад». Завуча по учебной работе хватил удар, от которого несчастная женщина с трудом оправилась. В гороно, когда речь заходила о Берлене, сразу выскакивало: «Это который кувырок вперёд?»

      После уроков Берлен устало брёл в барак, останавливался перед медленно набирающим ход мурманским 182-м и проплывающими окошками чужой жизни. Проводница с красным флажком задорно крикнула ему:

      – Не грусти, малахольный, поехали сияние смотреть!

      Берлен слабо улыбнулся и помахал в ответ. Красивая. Сияние завтра увидит. А тут вот солнце закатилось, взамен включили пару тусклых фонарей. Берлен посмотрел на исчезающий поезд. Мысль о том, что он больше никогда не увидит эту весёлую проводницу с красным флажком, окончательно превратила его в сборище очень грустных молекул…

      Вечером он замкнулся в своей комнатушке, отказался от Воклиных сосисочных розовых разваренных какашек и стал печалиться.

      – Ты чего? – заглянул через час Вокля. – Худо тебе?

      – Худо, – согласился Берлен. – Накрыло чего-то.

      – Шиншилла шерше ля фам, чтоль? – сморщился трудовик. – Давно хотел тебя спросить: ты так с виду вроде аксельбант нормальный, а всё соло и соло, неужели Джоконды до сих пор нет?

      – Есть, – тихо сказал Берлен, – есть. Только она не Джоконда.

      Вокля внимательно посмотрел на почти убитого грустью постояльца.

      – Купидонишь её?

      – Купидоню, – ответил юноша. – Очень купидоню.

      – Так поезжай и привези свой амур, я вам весь катакомб оставлю – живите.

      – Её здесь нет, она из книги, – вздохнул Берлен.

      – Откуда? – напряг географическую извилину трудовик. – Книга? Город, что ли, не слыхал.

      – Обыкновенная книга, «Present Continuous» называется, она оттуда.

      – Персонаж? – состорожничал Воклевитанг.

      – Персонаж, – согласился Берлен, – все мы персонажи.

      Трудовик перебрал все 50 тысяч слов, но ни одно не подходило, чтобы передать охватившее его чувство. Помогли некоторые русские слова, но шёпотом и ненадолго.

      – И как же ты будешь? – тихо продолжил трудовик. – Она в книжке, ты в Окуловке, жить-то как будешь?

      – Ещё не решил, – пожал плечами Берлен, – или я к ней, или её сюда. Только, похоже, она другого любит.

      – Где? – начал маленькими шажочками сходить с ума Вокля. – Где любит, в книжке?

      – В книге, – ответил