Хорошая дочь. Карин Слотер

заставила себя дышать ровнее, чувствуя, как в легкие начинает проникать воздух.

      – Не спеши, – успокаивала Ленор.

      Чарли продолжала глубоко дышать. Зрение восстановилось, насколько это было возможно. Она сделала еще несколько вдохов, задерживая каждый на секунду-две, чтобы доказать самой себе, что может это сделать.

      – Так лучше?

      Чарли прошептала:

      – Что это было, паническая атака?

      – Да, и возможно, она еще не закончилась.

      – Помоги мне выпрямиться.

      Чарли схватилась за руку Ленор. Кровь отлила от головы. Нос болел, и она инстинктивно коснулась его, отчего боль усилилась.

      – Нехило они тебя отделали, дорогая.

      – Это ты еще противника моего не видела. На нем ни царапины.

      Ленор не засмеялась.

      – Прости, – сказала Чарли. – Не знаю, что на меня нашло.

      – Что за глупости. Ты знаешь, в чем дело.

      – Ну да, – Чарли произнесла два слова, которые всегда говорила, если не хотела что-то обсуждать.

      Но Ленор не взялась за руль, а переплела свои длинные пальцы с маленькими пальцами Чарли. Несмотря на все мини-юбки, руки у нее были мужскими, широкими, с крупными костяшками, а с недавнего времени и пигментными пятнами. После смерти Гаммы Ленор во многом заменила Чарли мать. Ленор научила Чарли краситься, привела ее в магазин за первой пачкой тампонов и предупредила, что никогда нельзя рассчитывать на мужчин в вопросе контрацепции.

      – Бен написал тебе, чтобы ты меня забрала. Это ведь что-то значит? – спросила Чарли.

      – Да.

      Чарли открыла бардачок и достала салфетки. Высморкаться она не могла. Поэтому просто промокнула нос. Прищурившись, посмотрела в окно и обрадовалась, что видит предметы, а не их очертания. Только вот вид был самым неудачным из возможных. Они стояли в трехстах ярдах от места, где Дэниэл Кулпеппер был застрелен в своем трейлере.

      – Самое дерьмовое – я даже не могу сказать, что сегодня был худший день моей жизни, – заметила Чарли.

      На этот раз Ленор засмеялась своим хриплым низким смехом, потому что Чарли была права. Она нажала на педаль и выехала обратно на шоссе. Дорога была ровной до «кулпепперовского» поворота. Глубокие ямы на асфальте сменились гравием, а затем просто укатанной красной глиной. Они спустились с горы, поэтому температура слегка поменялась – может, на пару градусов. Чарли старалась не дрожать. Она физически ощущала свою тревогу. Волосы на затылке встали дыбом. Это случалось с ней каждый раз, когда она приезжала в Низину. Здесь она не просто чувствовала себя не в своей тарелке, а знала, что, поверни она не туда, встреть не того Кулпеппера, и угроза физической расправы перестанет быть абстракцией.

      – Черт! – Ленор испугалась стаи собак, набросившихся на сетчатый забор.

      Их остервенелый лай зазвенел, как тысяча молотков, одновременно ударивших по машине.

      – Деревенская сигнализация, – прокомментировала Чарли.

      Никто не мог войти в Низину, не будучи облаянным сотнями собак. Чем глубже входишь в район, тем больше