Берг. Александра Турлякова

прошептала чуть слышно, глядя во все глаза. Алдор сел на край кровати и всмотрелся в лицо Вэллии. Она похудела за время болезни, и жар ещё не прошёл, капельки пота сверкали на лбу, и на щеках – румянец. – Я не хочу, чтобы вы…

      – Это тебе… – Он протянул чашку ей, но девушка даже не шелохнулась, смотрела исподлобья, сжимая и разжимая зубы.

      – Оставьте меня… Я не хочу вас видеть…

      – Конечно, дорогая… я уйду… Бери! – приказал.

      Она лишь отвела глаза в сторону и прошептала:

      – Я хочу домой… хочу к отцу… Оставьте меня…

      – Ты ещё больна.

      Алдор примостил чашку между складочками одеяла и поднялся уходить, девушка не позволила ему:

      – Стойте! – Алдор вернулся на место, и Вэллия зашептала срывающимся шёпотом: – Почему? Господи… Что вы наговорили им обо мне? Почему она смотрит на меня так? Почему она не верит мне? Что вы сказали?

      – Не волнуйся, тебе надо выздоравливать…

      – Я расскажу ей, я скажу ей правду…

      Алдор усмехнулся, он и сам говорил шёпотом, чтоб не слышала старая хозяйка.

      – Кто поверит бреду больного?

      – Я уже почти здорова…

      – Конечно, милая, осталось совсем чуть-чуть, и опять в дорогу…

      – Я скажу ей, я скажу, что вы – обманщики и воры…

      Алдор качнулся ей навстречу и зло сузил глаза, глядя пронзительным жёстким взглядом.

      – Тогда придётся убить их… – прошептал. Девчонка от услышанного аж губы распахнула, ужасаясь. – Тебе же не хочется, чтобы мы убили их, правда? Они были так добры с тобой, а хозяйка так заботлива…

      – Они и с вами добры…

      – Конечно. Поэтому я и не хочу делать им больно, ты поправишься, и мы уйдём, скажем им спасибо и пойдём… И всё будет так, как надо… – Алдор поднялся и уже громче добавил: – Поправляйся быстрее…

      Вэллия проводила его неподвижным взглядом и прошептала чуть слышно:

      – Господи, помоги мне, дай мне сил пережить всё это… Как же я их всех ненавижу… Боже, Боже мой…

      * * * * *

      Через пару дней она уже начала вставать, выходила к общему столу. Жена егеря нашла ей платье и обувь, собирала её волосы, и даже сумела помыть больную. И хотя вид дочери графа был ещё болезненным, выглядела вцелом она вполне нормально, была только слабой и иногда кашляла. Алдор и не замечал за собой, как взгляд его очень часто останавливался на её лице, руках, волосах, собранных на голове длинными деревянными шпильками. Он словно взглянул на неё по-другому, в нормальной обстановке, без спешки и страха, как в предыдущие дни.

      Она всё больше молчала, смотрела перед собой, а разговаривала только с Лисс, да и то короткими фразами. Сразу же уходила к себе, в свой угол. Вряд ли она даже замечала на себе долгий взгляд Алдора.

      В один из дней, перед сном, Корвин, побывавший в деревне и в замке барона Готта, сказал:

      – Не нравится мне всё это… Ох, не нравится…

      – Что случилось? – Алдор укрывался одеялом, вдыхая