Берг. Александра Турлякова

по лицу.

      – М-мамочка… – выдохнула Вэллия, и Корвин, ухватив её за шиворот, поставил на ноги возле себя.

      Она дрожала всем телом, зубы стучали, из глаз сами собой текли слёзы, лёгкие опять начал душить кашель. Корвин прижал её к себе спиной и зажал рот ладонью, не давая и звука произнести. Вэллия впилась в его предплечье коченеющими пальцами, замотала головой, и Корвин второй ладонью сдавил шею, шепнул чуть слышно:

      – Тихо…

      Через негромкий звук течения реки послышались приближающиеся шаги. Потом – разговор:

      – Куда они пропали? Как сквозь землю провалились? Где они?

      – Ты уверен, что они пошли сюда?

      Разговаривающие, как в кошмарном сне, стояли над головой, на деревянном настиле моста. И Корвин, и Вэллия смотрели наверх. Она задыхалась и думала, что переживает последнюю минуту жизни, и, наверное, была бы рада смерти, если б та пришла в это мгновение.

      – Может, они побежали в деревню?

      – Проклятая темнота! Только утром будет ясно хоть что-то.

      – Ты хорошо её разглядел? Кто она такая может быть, а если и стараться не стоит? Может, это дочь крестьянина или…

      Разговаривающие удалялись в сторону деревни, слышны стали лишь обрывки разговора.

      – Красивая… Он, наверное, хотел взять выкуп с её родителей…

      – Проклятые бродяги… Что им не сидится дома в такие ночи?

      Корвин ждал, пока голоса не пропали вообще, и только потом отпустил Вэллию. Та захрипела от слабости и давящего кашля, качнулась вперёд и опять чуть не упала в реку по грудь – Корвин удержал её за шиворот. Вэллия раскашлялась.

      – Будешь шуметь, я утоплю тебя здесь, и найдут тебя только весной… Шевелись! – Толкнул её вперёд и вверх на берег, из воды.

      Вэллия выбралась наверх на нетвёрдых ногах, чуть не падая, ухватилась ладонью за землю, и пальцы утонули в рыхлом снегу. Но она не чувствовала холода его, всё тело её дрожало от пережитого. Холод! Холод ощущался во всём: от земли поднимался вверх, попадал в нос, в рот, в лёгкие, обжигая всё на своём пути при каждом вдохе. Одежда дышала холодом, она касалась тела и несла только холод. Даже прядки волос на голове, надо лбом замёрзли и стали твёрдыми, мёртвыми. «Господи… Господи… Господи…» – стучало в её висках с каждым ударом сердца. Почему она ещё жива, как это могло случиться с ней? Она вся мокрая и ещё не умерла от холода, ещё продолжает жить вопреки всему. Как?

      Они добрались до убежища с лошадьми, когда на небе белая полоса стала розовой, предвещая скорый рассвет.

      Алдор из полумрака кинулся им навстречу, и замер, когда по лицам понял, что что-то не так.

      – Что случилось, Корвин?

      Тот молча отшвырнул Вэллию в угол на сенную труху, и с шумом отдышался. Рядом стучали копытами лошади, звенели удилами, выбирая из-под ног остатки съедобного сена.

      – Что произошло?

      – У неё спроси… – Корвин дёрнул головой в угол, указывая на дочь графа. Вэллия почти не шевелилась, как упала, так и осталась лежать, только руки прижала к груди и подтянула колени. –