Главный полдень. Дом скитальцев. Александр Мирер

пощекотал зайцу живот.

      Заяц недовольно отодвинулся и сел столбиком.

      Я обомлел:

      – Это он – Девятиугольник?! Они и зайцев гипнотизируют?

      – Ты становишься непонятлив, – сухо отвечал Сур. – Не гипнотизируют. В него подсажен Десантник.

      – Сурен Давидович, какой Десантник? Он же заяц, посмотрите!

      – Десантник. Тот, кто высаживается первым на чужие планеты.

      Я зажмурился и, пытаясь проснуться, пробормотал:

      – Высаживается на чужие планеты. Значит, вот они какие – вроде наших зайцев…

      Сур вдруг деревянно засмеялся. И я понял, что он тоже, как этот несчастный заяц, воображает себя Десантником. Не перехитрил он пришельцев – они его подмяли.

      Я стал раскачиваться и щипать себя за икры, чтобы проснуться. Голос Сура запищал в микрофоне: «Девятиугольник, полюбопытствуй! Пуская воду из глаз, люди выражают огорчение…»

      Он знал меня хорошо. От насмешки я взвился, промазал ногой по зайцу: он весело отпрыгнул, а я заорал:

      – Сурен! Давидович!!! Они вас загипнотизировали-и! Не поддавайтесь!!!

      Он сказал:

      – Вытри слезы.

      Я вытер. И заорал опять:

      – Не поддавайтесь им! Зайцы паршивые!

      Тогда он сказал почти прежним голосом:

      – Голову выше, гвардия! Ты же мужественный парень. Почему такая истерика? Видишь, я за тебя поручился, а ты свою чепуху про гипноз. Какой же это гипноз?

      Я притих.

      – Видишь, тебе и самому непонятно. Поговори хоть с Девятиугольником и рассуди: разве можно путем гипноза научить зайца разумно беседовать? Кстати, при разговоре микрофон прижимают языком к нёбу и говорят, не открывая губ. Ты быстро научишься.

      – Я не желаю научаться. Я не заяц, я человек! А они – фашисты, они хуже фашистов, потому что притворяются и сидят спрятанные, а людей заставляют делать подлости вместо себя!

      Он рассеянно-терпеливо кивал, пока я выкрикивал.

      – Ты кончил говорить? Кончил. Объясняю тебе, Алеша: никто не притворяется. Пришельцы не прячутся. И я, и этот заяц – довольно крупный, но обыкновенный заяц, – мы оба и есть пришельцы, как ты выражаешься. Не закатывай глаза. Постарайся это понять. Мы прилетели на Землю в этом корабле.

      – Вранье это, вранье! – крикнул я и задохся. – Вранье-е!..

      «А-о-о!» – ответило эхо и стало перекатываться. Крик метался вокруг, гудя на стенках пузыря.

      – Этот заяц дрессиро-ованный, – выговорил я. – А вы нездо-оро… – Почему-то я стал заикаться. На букве «о».

      – Вдохни три раза глубоко и потряси головой, – сказал Сурен Давидович. – Девятиугольнику пора на патрулирование, а ты отдохни пока.

      Как Девятиугольник поскакал на свое патрулирование, я еще видел: он прыгал чуть боком, занося задние лапы вперед головы, и любопытно блестел выкаченным глазом. Скрылся на подъеме, потом уже вверху подпрыгнул свечкой и сгинул. И у меня тут же начало мутиться в глазах, все исчезло, сойдясь в одну точку. Очнулся я лежащим на сыром овражном песке, а рядом со мною сидел на корточках Сур.

      Пришельцы

      Я