Главный полдень. Дом скитальцев. Александр Мирер

я внезапно понял, что они могли подсадить в меня «копию» насовсем. Раньше я об этом не думал. Не верил. Ну, вы знаете, как не веришь, что помрешь, хотя все люди умирают…

      Я опять сплюнул и ровно в ту секунду, когда было нужно, сказал:

      – Оружие ваше я потерял здесь, неподалеку.

      Мне ответил седой:

      – М-да. Девятиугольник видел, как ты с ним бегал. Где точно?

      – Не заметил. – Я пожал плечами. – Набегался я здесь, знаете. Должно быть, рядом, у прохода.

      – И это знаем…

      – Зачем же спрашиваете, если знаете?

      Они еще раз переглянулись. Поверили, что я говорю правду.

      Я в самом деле только малость соврал. Я помнил куст, под которым остался лежать бластер в коричневом чехле для чертежей. У самого прохода. Как его не нашли, если уж взялись искать?

      Самолет прогудел еще раз. Теперь он прошел несколько в стороне. Эти двое ухом не повели, будто так и надо. Седой пробормотал: «Расчетчик» – и прикрыл глаза. Потом Киселев приподнял его и отвел от корабля. При этом на руке седого блеснули часы. Я разглядел стрелки – без двадцати семь. Прошло минут пятнадцать с начала нашего разговора. То есть оставалось восемьдесят минут до момента, в который им «придется драться».

      Я сделал бессмысленное лицо и спросил:

      – Федор, а Федор… Что будет в восемь часов?

      – Цыть! Схлопочешь ты у меня конфетку…

      Седой открыл глаза и скомандовал:

      – Еще один вертолет садится у совхоза! А ну, видеосвязь!

      Полковник Ганин

      Федор подбежал к кораблю, взмахнул рукой, и в зеленой тусклой поверхности, в метре от земли, открылся круглый люк. Бесшумно, как большой круглый глаз с круглым коричневым зрачком, только зрачка этого сначала не было, а потом он выплыл из темноты и, покачиваясь, остановился посреди «глаза». Я попятился, споткнулся о кочку, а Десантники, наоборот, придвинулись к кораблю и наклонились, всматриваясь.

      В зрачке что-то вертелось, мигало… Вертолетный винт, вот оно что! В люке корабля покачивался телевизионный экран странного красно-коричневого цвета. На нем очень отчетливо виднелся маленький вертолетик – красная звезда казалась черной, – и между головами Десантников я видел на экране, как открылась дверь кабины, на землю спрыгнул человек. Телевизор мигнул и показал этого человека крупным планом. Он был в военной фуражке.

      – Полковник Ганин, из округа. Не иначе, парламентер, – определил седой. – Дай звук.

      От корабля послышалось шипение. В этот момент полковник схватился за сердце и пробормотал:

      – Здесь красивая местность.

      Парламентер? Военный посол, похоже?.. Только он уже не был парламентером – в него подсадили Мыслящего. Он улыбнулся и спросил:

      – Ты Линия шесть?

      Другой голос сказал:

      – Я Линия шесть. Докладывай, с чем послан. Два разряда нас слушают.

      Глядя на кого-то невидимого за рамкой экрана, полковник сказал:

      – Послан с ультиматумом. С момента приземления вертолета нам дается шестьдесят минут на эвакуацию.