Главный полдень. Дом скитальцев. Александр Мирер

два патрона, а во второй всю обойму. Поколебавшись, поставил «посредник» на стол. Вячеслав Борисович с треском выдрал лист из блокнота и сказал:

      – Дай мне тоже игрушку. Спасибо, – и с отвращением сунул пистолет в карман. – Боюсь, что он мне пригодится еще до заката. «Посредник» оставляешь, правильно… Это вот, – он протянул исписанный лист, – прочтешь за воротами, в укромном месте. Спрячь надежно. Тикай отсюда поскорей. Игрушку советую держать за пазухой, до времени, – посмотришь в бумаге, до какого. Сиди в укромном месте, подальше отсюда, на глаза людям не попадайся. Часов у тебя нет? Возьми эти. Точные.

      Степка дернул плечами, но часы взял.

      Дьявольщина! Как ему не хотелось снова оставаться одному! Он мрачно сложил бумагу, сунул за ворот платья. И вдруг Портнов сказал:

      – Ты знаешь, кто я? Надувенна жаба.

      – Чего? – спросил Степка.

      – Надутая лягушка, по-сербски. Я же забыл про Благово!

      Он светло улыбнулся, и Степка понял, что уходить никуда не надо. Честное слово, это было здорово!

      Хитрый портняжка

      Вячеслав Борисович прятал разбитый телефон, приговаривая:

      – Хорошо быть муравьем – коллективная ответственность… Бегай по краю тарелки и воображай, что держишь курс на Полярную звезду.

      Степка вежливо ухмыльнулся. Инженер пояснил:

      – Муравей лупит по кругу, а думает, что бежит прямо. Не буду я сидеть в уютном кабинете – побегу… Мой номер, кажется, Угол одиннадцать?

      – А что?

      – А то, что я – из начальства. Старше меня только Линия да Точка. Понял?

      – Ага, – сказал Степан. – Правильно! Пятиугольника они в грош не ставят. Ну и что?

      – Мы им устроим потильную комнату, – сказал Портнов, нагибаясь к столу. – Зоя! Зоечка! Ау!..

      Из динамика ответили:

      – Слушаю, Вячеслав Борисович…

      – Машину, Зоечка. Пускай Леонидыч подгонит, я поведу сам. Быстренько… – Он отпустил кнопку и подмигнул. – Поехали к сентиментальному боксеру, муравьишка.

      – А инструкция как же?

      – Держи про запас. Мы едем к умному человеку, Степа. Не голова, а трактор. С ним на пару я кое-что смогу проделать… если он чистый.

      – А почему он – сентиментальный боксер?

      – Он такой, – сказал Вячеслав Борисович. – Увидишь. Он уже трое суток сидит взаперти и думает грустную думу. Он физик-теоретик. Вот и машина…

      Шофер не заметил Степана и начал было:

      – Угол одиннад…

      – Молчать! Вы останетесь… хм… Петр Леонидович. Ясно? Садись, Маша, – это Степану. Потом снова шоферу, громким шепотом: – Угол третий вызывает…

      – Так машину же разобьете! – жалко улыбнулся шофер.

      – Пропадай моя телега, – ответил Портнов и очень натурально заржал, подделываясь под загипнотизированного.

      Третий раз за день Степка ехал в машине. Вячеслав Борисович действительно был неважным водителем – вцепился в руль и вытянул шею. Но машину не разбил, а довольно плавно остановил ее у