Путь кочевника. Кристофер Сиб

воздуха и звонкого щелчка – так срабатывала ловушка.

      Он мог бы выследить зверя, если бы не ноша. Кан рассеянно погладил лямку.

      Что, если их снять?

      Мысль еще не закончила формироваться в его сознании, а по спине уже скатился ледяной вал, заставив выпрямиться и сжать зубы.

      – Ненадолго, – тут же принялся оправдываться Кан, – просто, чтобы найти еду, а не ждать, когда она сама найдет тебя.

      Ты же знаешь, что тогда будет.

      Кан хорошо это знал.

      Много лет назад, когда он только начал странствовать в одиночестве, Кан зашел в длинный и высокий каньон со стенами песочного цвета. Здесь не было ничего. Ни воды, ни еды, ни единого живого существа, по крайней мере такого, которое он бы узнал и готов был съесть. Кан испугался, хотел повернуть назад, но законы странников категорически запрещали возвращаться. Он должен был идти вперед. Всегда только вперед.

      И Кан пошел. Но на каждой развилке, какой-бы узкой и нехоженой она не выглядела, он поворачивал в ту сторону, которая, как ему казалось, вела назад, в его привычный мир. На третий день без еды он отчаялся. Кан был молод и полон сил, но даже он не смог бы долго продержаться без пищи.

      Завидев впереди жалкую растительность, он бросился туда, таща за собой отяжелевшую ношу. За поворотом Кан спугнул большую, угрюмую птицу. Он мог бы подобраться к ней, если бы не повозка, которую всегда приходилось тянуть за собой. Тогда Кан сделал то, на что ни один странник в здравом уме не отважился бы. Он стянул сначала одну лямку, затем другую. (Мозолистые уплотнения на плечах от постоянного ношения лямок приятно заныли.) Осторожно положил их у ноши, и покрался туда, где сидела птица. Кан держал в руках лук, но цель была слишком далекой, казалась недосягаемой, а он так боялся спугнуть ее грохотом колес или случайным скрипом поклажи. Кан даже забыл о голоде. Его желудок лишь изредка сводило судорогой, но Кан отмахивался от нее.

      Он преодолел не больше пяти шагов, когда нечто невидимое дернуло его за пояс. Кан остановился, ощутил странную пустоту внутри. Ему вдруг почудилось, что за спиной кто-то есть, кто-то огромный и страшный. Он следит за ним, злобно скалясь, заносит когтистую лапу, целит в затылок…

      Кан обернулся.

      На лбу выступила испарина. Перед ним одиноко стояла повозка с жалкими пожитками еще молодого странника. Она магнитом тянула назад.

      В глазах потемнело, стало тяжело дышать. Кан почувствовал, как руки ходят ходуном, а ноги превратились в мягкую глину. Он бросил короткий, жалобный взгляд на птицу вдалеке, и кинулся бегом к своей повозке.

      С того дня Кан не снимал лямок, даже когда спал. Хотя бывали и исключения.

      Тонкий свист и щелчок спугнули стайку птиц. Они взмыли над деревьями, немного покружили и вернулись на место. Кан неторопливо встал, хотя внутри все кипело от нетерпения, и отправился проверять силки. Там его ждала упитанная куропатка.

      Стены лабиринта скоро снова сошлись, сузив дорогу до двадцати шагов. Кан старался