Труслявый и Молодец. О.Кит

если я тебя чем-то обидел. Я не нарочно, Фан.

      На этот раз вышло искренне. Фан даже расслабил ногу.

      – Уже лучше, – снизошёл хулиган и позволил Этьену подняться. – Только не надо тут оправданий: сделал, как и планировал! А раз планировал – значит, нарочно!

      – Да я тебя в жизни не видел!

      – О том-то и речь! – знакомо откликнулся Фан. – И вообще, считай, что я тебя посвятил.

      Этьен протёр лицо, убрал с носа ил, выплакал из левого глаза песчинку.

      – Куда? – устало вопросил он. – И зачем?

      – Во вторые советники! Хочешь?

      – Нет.

      – Будешь пяточки мне целовать, если я прикажу.

      – Да что я сделал тебе такого?

      – Лучше скажи, чего ты не сделал. А?

      Но потом белобрысый переменился: он похлопал по майке Этьена, поднимая золотистую пыль, и… улыбнулся. Две кокетливые ямочки украсили его щёки. Этьен даже замер от подозрений: ему просто так не улыбались.

      – Ну ладно, – примирительно сказал Фан, пока Этьен хлопал глазами, ожидая подвоха, – теперь пошли поиграем.

      – Что?

      – Играть умеешь?

      Этьен поколебался, но честно ответил:

      – Не очень. Я давно не играю.

      – А что так?

      – Отец говорит – я вырос.

      – Ха! – гоготнул и присвистнул Фан. – Ты-то вырос, а папаша твой – нет?

      – Что ты имеешь в виду?

      Новый знакомый, конечно, и здесь ничего не ответил. Плюнув на палец, он снова нарисовал на колодце какую-то рожу. Фан выглядел беззаботно, а вот Этьен, напротив, отодвинулся подальше к обрыву – ему больше не хотелось приходить в это место. Раскрытый колодезный глаз сам пригибал к земле, словно проглотил ещё мало «спасибо».

      Он был таким же ненасытным, как Фан.

      – Слушай, а давай я тебе всё покажу?

      – Значит, ты мне ничего не расскажешь? – попытался в последний раз Этьен, ковыряя ногой упавшую шишку.

      Она массировала ступню и скрипела.

      – А зачем?

      Белобрысый и вправду не понимал – или хорошо притворялся. Этьен догадался об этом и горько вздохнул: он был в ловушке, а может, бился о камень, как выброшенная волной рыба, или просто-напросто перегорел.

      Почуяв его настроение, Фан сощурился и опять почесал живот.

      – Дорогу! – завопил он вдруг, что есть мочи. – А ну разойдись!

      И понёсся на Этьена, побежал в разноцветное море с крышами старых домов и шапками леса. Что уж тут началось! Этьен едва успел юркнуть к земле, да и то, как оказалось, не спасся – Фан налетел на него, с восторгом перевернулся, а когда бросился вниз с обрыва, то уцепился за чужие трусы.

      – Ха-ха-ха! – захлёбывался он пузырями, пролетая сосну. – Хо-хо-хо!

      А Этьен верещал и падал за Фаном следом.

      Они разбили стаю каких-то рыб, сделали в ней большущую дырку, плюхнулись в можжевеловый куст, а потом – перепутали ноги и руки. Этьен онемел от испуга, а Фан повис на нём, застенчиво улыбаясь.

      – Ну вот, – успокоил он, – теперь ты почти научился тонуть.

      Мартышка! Хулиган! Забияка!

      Этьен вяло сполз в тину,