Одинокие. Константин Борисович Кубанцев

лет травинка. Она изогнулась в очень правильную, каллиграфически выведенную буквицу «С» – Светлана. Поддавшись порыву, Светлана расстегивает золотую застежку…

      – Бери, подруга. На память.

      – Ой, – восклицает Нина. Она даже не делает попытки вежливо отказаться. Она бросается подруге на шею, обнимает, целует, тискает. Светлане это не нравится:

      – Ну, хватит! Потрогала, оценила Сашину страсть? Теперь пошли в бар. Я замерзла и хочу выпить.

      И, не дожидаясь, что ответит ей Нина, идет одеваться.

      Нина возвращается под душ, но лишь на секундочку. Закрутив кран, она догонят свою подружку.

      В полутемном баре, пронизанном атмосферой искусственного порока, они затаиваются в уголке, чтобы под перерастянутые, звучащие вполтона блюзы насладиться опьянением.

      Нина пытается развлечь «компанию» пикантными, почти непристойными историями. Постель, секс, половое сношение – эти понятия тесно вплелись в сферу её «работы».

      – А ты – мультиоргастична? – спрашивает её Светлана.

      Нина бросает в рот арахисовые орешки, жует и немного сердится за то, что её перебили.

      – Муль-ти-ор-гас-тич-на, – повторяет Светлана, хмельно смакуя длинное слово.

      – Ты – слишком умная! Умных женщин не любят, – лениво тянет фразу Нина.

      «Вопрос не уместен, – думает про себя Светлана. – Нину интересует форма! Все остальное для неё – сопутствующие изыски. А что такое форма? Немного придыхания и – не забыть бы – протяжный стон, когда сперма партнера перельется в тебя и захлюпает, зачавкает, как в дождливый день по проселочной дороге в насквозь промокших домашних туфлях».

      – Дураки не любят. Умные мужики умных баб любят, – парирует она. – Впрочем, ты права. Иногда, осознавать тот факт, что я умна, – просто горько.

      – Ну и о чем ты? – спрашивает Нина.

      – А я и сама не знаю о чем, – невинно удивляется Светлана, – просто так. Болтаю. Пора выпить.

      Женщины синхронно поднимают рюмки. Они большие, глубокие. Пары коньяка, тяжелые, осязаемые, скапливаются в их практически полных сферах, что напоминают батискафы, готовые к погружению в темноту вечной полночи океанских впадин, и дают насладиться волшебным ароматом еще до того, как они успевают пригубить пылающий напиток.

      Подруги чокаются. Раздается приятный хрустальный звон.

      – Единственный недостаток бокалов, что греются в наших руках, – всегда кажется, что в этих большущих емкостях мало. И это впечатление – эфемерный обман, ловкая иллюзия, невинная ложь. Как мужское признание в любви в состоянии эрекции. Я – знаю. Я – представляю. Ах, все равно обманываюсь. Вот опять – кажется, я напилась.

      Светлана улыбается.

      Неожиданно Нина цедит:

      – Сходи к доктору, покажи грудь.

      Напоминание – неприятное само по себе. Светлана молча пьет двойную порцию.

      Ровно в девять часов вечера Светлана открыла дверь собственной квартиры.

      Скинув в прихожей туфли, она прошла в комнату. Присела на диван и, закурив, устало откинула голову назад.

      Тонкая струйка дыма из ноздрей