Посредине ночи. Александр Машошин

получились из смешения тви’леки, которые не люди, хоть подобны, и людей надсемьи ари. То несомненно, все анализы за то. Больше: у нас есть язык храмов, и словиоски – язык сучасных бреганцев…

      – Современных, – машинально поправил я.

      – Да-да, современных, подобен ему как младший старшему. Потому на Шили его много учат в школах. Полезно, Брег от нас недалеко.

      – Язык храмов, – задумался я. – Санскрит, видимо, это он. Неужели я попал в собственное будущее?

      Что чувствует звездолётчик, возвратившийся домой через несколько тысячелетий? Все родственники, все друзья давно мертвы, а родная планета затерялась в глубинах космоса…

      – Если всё так, – медленно произнёс я, – то и ты, и все остальные происходите с моей Земли. А с того времени, когда жил я, прошли тысячи, возможно, десятки тысяч лет.

      – Говоришь логично, але мне незнамо, что так может быть.

      – Иного объяснения не вижу.

      – В том случае мы с тобой сильно похожи, – медленно сказала девушка. – Я також одна, и мир мой рухнул.

      – Что-то случилось с твоей планетой?

      – Не с планетой, со всеми. То было в девять-восемь-один, одиннадцать рок назад. Вернулась с задания и узнала: тех, кого я знала и любила, умертвили их же солдаты. Почти всех. Тех, кто выжил, заманили в западню год спустя. И я, прежде достойный воин, теперь скитаюсь граничными мирами и за плату решаю проблемы всяких разных… – она вздохнула и не стала заканчивать фразу.

      – У меня нечем платить тебе.

      От пощёчины зазвенело в ушах. Губы спутницы кривились, она буквально выплёвывала слова:

      – Кто говорил о плате?? Ты не «всякий»… – Осока помолчала, потом сказала сердито: – Или, как раз, «всякий», и хорошее отношение тебе також неведомо!

      Она отвернулась к пульту и принялась остервенело щёлкать переключателями, лупить по кнопкам. Затем буркнула:

      – Закончим за се. Выброшу на первом же жилом мире, и как знай.

      – Осока…

      Она не удостоила меня даже взглядом, пробормотав что-то непонятное, но очень эмоциональное. Материлась, наверное. Погодите-ка, «достойный воин», сказала она? Значит, надо попробовать вот что…

      – Моя леди, – торжественно сказал я. – Я оскорбил тебя по незнанию. Скажи, как мне принести извинения, чтобы ты приняла. Готов на всё.

      – На всё-ё? – она покосилась на меня, и глаза её блеснули яркой лазурью.

      – Да, – кивнул я, ибо отступать было некуда.

      – Ладно тогда. Думай впредь, что говоришь. До тебе я не наймица.

      – Наёмница, – поправил я и торопливо добавил, опасаясь, что Осока не так поймёт: – У нас произносят «наёмник», «наёмница».

      – Понятно, да, – уголки губ её чуть поползли вверх.

      – Могу ли я просить тебя мне помочь? Ты ведь говорила, что сложные случаи – твоё призвание.

      – Твой не сложный, он невозможный, – сказала Осока. – Не знаю, смогу ли. Что смогу, сделаю, говорила тебе уже. Але и ты должен мне помогать пока.

      – Само собой.