Догнать любовь. Наталия Миронина

обычного доходного дома.

      – Вон, видишь звоночек, – сказала Елена Владимировна, – нажми. Нам откроют.

      Отель бы небольшим и занимал первый этаж то ли усадьбы, то ли дворца.

      – Здесь раньше был приют, а до того церковь. Но случилось несчастье, и ее на этом месте восстанавивать не решились.

      – Мама, а как ты нашла этот отель? И откуда ты это все знаешь? – изумилась Алина.

      – Дочка, мы с тобой так редко виделись, пока ты в интернате была. А твоя мама вполне продвинутый пользователь ПК, да и в Гугле не забанена.

      Алина рассмеялась – сленг в устах матери был непривычным и хулиганистым.

      – А что на других этажах? – спросила Алина администратора, пока та заполняла карточку гостя.

      – Жилой дом, а последний этаж – офисы. Но у всех у них отдельные входы. Так что наших гостей никто не тревожит.

      – У вас здесь очень атмосферно, – важно сказала Алина.

      – Да, у нас такая планировка, что поневоле проникнешься. Например, ресторан, где вы будете завтракать, – это центральный неф бывшей церкви. А номера располагаются в пристройке – там жили воспитанники приюта. А еще здесь была конюшня. Даже не конюшня, а каретная. Так вот, она тоже сохранилась. Там сейчас у нас гостиная. Мы даже сделали камин и выход в маленький дворик. Туда ворота этой самой каретной выходили.

      – Здорово, надо будет там вечером посидеть! – воскликнула Алина.

      – Милости просим! – радушно ответила администратор и протянула им магнитные ключи.

      Комната была небольшой, уютной, окно выходило в маленький дворик. Алина выглянула туда: дворик чистый, но стены домов закопченные. Окна лестницы узкие, с коричневыми рамами, мутные.

      – Неопрятно…

      – Алина, к сожалению. Но здесь это не играет никакой роли. Конечно, лучше было бы, если жильцы этого дома в один прекрасный день помыли окна. Или жэк бы это сделал. Но увы! Кстати, это черный ход. Тот самый, по которому приносили зелень, мясо, молоко, а в революцию спасались бунтовщики…

      – Да лучше бы не было той революции.

      – Не повторяй чужих глупостей. Никто не знает, как лучше. Максимализм в оценках – это очень плохо, тем более когда речь о таких исторических событиях.

      – Я забыла, мама, что ты все знаешь, – язвительно сказала Алина.

      – Ты забыла, что я старше тебя и что я – твоя мама. Поэтому не язви. И вообще, давай не будем ссориться. Глупое занятие. Мы сюда приехали сделать важное дело. И должны быть поддержкой и опорой друг другу.

      – Извини. – Алина подошла к матери и чмокнула ее в щеку. – Но, правда, почему тогда строили так, а теперь – иначе? Почему у нас в области телефона нет? Только мобильная связь. Что, те, кто революцию делал, телефон не могли провести в нашу деревню? Ты же сама в школу бегала звонить. И когда я болела в детстве, и потом, когда надо было срочно с отцом связаться. Нет, я многого не понимаю… Ни про революцию, ни про эту жизнь…

      – А может, и не надо? Вон у тебя экзамены на носу.

      Забегая вперед, надо сказать, что