Догнать любовь. Наталия Миронина

уселась на низкую скамеечку и стала вспоминать вчерашний день: взбудораженного Ветошкина, Быстрова, который как-то неприлично обнимал в танце Марину Ежову, и еще почему-то свою тарелку с холодцом и намокшим пирожком. «Да при чем тут пирожок!» – вздохнула про себя Алина, но в душе все эти картинки связались в одно досадное целое. Новгородцева заставила себя вспомнить тренировки, последние соревнования, на которых победила, но это не помогло…

      – Алина, ты там заснула? Прямо у титана?! – окликнула ее мать.

      – Нет, я сижу и думаю, что очень вовремя мы решились на переезд. Сил нет топить титан и печку в комнате, носить воду. Пора жить как люди…

      Елена Владимировна внимательно посмотрела на дочь:

      – У тебя что-то случилось? В школе неприятности?

      – Да все нормально у меня, – вздохнула Алина, – только уже что-то надо менять! Мам, мы же не можем навсегда остаться здесь. Тут же, кроме медведей, никого нет.

      – Ну, во‐первых, мы все с тобой решили, а во‐вторых, медведей нет, их распугали, когда карьеры взрывали, – рассмеялась мать, – но ты огорчена чем-то. Расскажешь?

      – Ничем не огорчена. Понимаешь, Ветошкин наш такой идиот! Он влюбился в Ежову, а та – в Быстрова. А он же противный, понтов у него больше, чем мозгов.

      – Так в чем же дело? Считай, что Ветошкину повезло. Зачем ему эта самая Ежова, если ей нравится Быстров.

      – О, я так тоже подумала. – Алина обрадовалась, что мать поняла ее с полуслова.

      – А тебе кто нравится? Ветошкин или Быстров? – как бы невзначай спросила Елена Владимировна.

      – Мам, ты с ума сошла! – фыркнула Алина. – Мне никто не нравится.

      – Алина, ты зря думаешь, что я ничего не вижу, – улыбнулась мать, – тебе этот мальчик давно нравится. Чуть ли не с первого класса.

      – Да нет же! С чего ты взяла?! Никогда!

      – Алина, я помню, как ты во втором классе с ним подралась. Потом, в пятом, ты все приглашала его потанцевать. Мы же тогда устраивали вам вечера! Ну а в восьмом ты остригла волосы и все ждала его у школы.

      Алина покраснела от этих разоблачений. Все было так. Быстров ей нравился все эти годы. И также всегда она думала, что этого никто не замечает.

      – Мама, мне не до Быстрова! – со значением сказала Алина. – Когда я окончу школу, мне будет восемнадцать лет. Понимаешь, мне надо попасть в сборную России. А для этого я должна еще «побегать» в юниорской страны. Представляешь, как я сейчас тренироваться должна?!

      – Представляю, – вздохнула мать, – понимаю, ты уже сделала свой выбор. Но ты не должна всю свою жизнь под этот спорт подстраивать… надо учиться, читать, слушать музыку… И… есть семья и дети… Любовь есть. Мы с твоим папой любили друг друга.

      – Мам! – одернула ее Новгородцева, а когда мать замолчала, спросила: – Слушай, а у меня ноги очень кривые?

      – Что? – Елена Владимировна сделала вид, что не поняла вопроса.

      – Ну, ноги у меня некрасивые. Они такие устойчивые, сильные… Но…

      – Знаешь,