Сингапурский гамбит. Александр Накул

в кожаном переплете и посмотрел на нее. Махнул рукой и спрятал обратно. Даже не открыл.

      Потом развернул регистрационную книгу.

      – Пожалуйста, господа. Ваш номер – четвертый.

      Джентльмен записался, как сэр Саймон Алистер Кроу, литератор. А его спутник (как оказалось, он умел по-английски и писать) – как Лобсан Сэнгэ Сумати, монах (будд.).

      ***

      Оказавшись в номере, джентльмен снял пиджак, старательно расправил его на вешалке, а потом с облегчением рухнул на кровать.

      – Что за проклятый город! – пробурчал он, глядя в потолок. – И как тут душно. Лобсан, откройте окно! Хотя нет, не открывайте. Там тоже душно.

      – Я хотел бы уточнить, – заговорил монах, – что вы неверно перевели тибетское слово «лама». Дословно оно означает «выше нет». Это титул духовного учителя, а не просто йогина-последователя дхармы.

      – Воздух спертый, архитектура уродлива, люди с печатью вырождения на лицах, – бормотал Кроу. – Нет, англичанину здесь жить положительно невозможно! И зачем тащиться в такую даль? Не проще ли умереть на родине?

      – Я полагал, что вы вернетесь в Англию, – сказал Лобсан. – В Калькутте вы тоже жаловались на климат.

      – К сожалению, это для меня невозможно, – джентльмен закинул голову и глядел в низкий белый потолок. – Они идут по моему следу и хотят нанести мне последний удар. А у меня нет ни сил, ни денег, чтобы им ответить. И все это сейчас, когда наступил новый эон – эон Гора! Послушайте, почтеннейший, – сэр Кроу ослабил галстук, – вы не знаете, когда станет свежее?

      – Один тайский тхеравадин рассказывал мне, что здесь, на экваторе, погода почти никогда не меняется.

      – О боги!..

      Новичку-северянину очень непросто переносить климат Сингапура. Лобсан не ошибся – город стоит почти на экваторе. Очень жарко и влажно, ходишь как по теплице. А здешние дожди – это сплошная стена из воды, под ними мгновенно промокнешь насквозь.

      – Место, конечно, оставляет желать лучшего, – Кроу сел, – Дайте руку, мне встать надо. Да, конура еще та. Но как приятно увидеть знакомую мебель! Может, в этом и есть гений Британской империи? Куда бы ты ни приехал – в Коломбо, Мадрас, проклятую Калькутту или Сингапур, – ты как дома. Одни и те же язык, газеты, книги, мебель. Даже церкви, – оккультист бросил презрительный взгляд в окно, где вздымался восьмигранный готический шпиль кафедрального собора святого Иосифа, – Только вот климат перевозке не поддается… Смотрите-ка, Британская энциклопедия! Какая забота о досуге постояльца!

      Кроу опустился в тростниковое кресло и раскрыл толстый фолиант.

      – Посмотрим, что сообщают. Итак, торговый оборот Сингапура, почтеннейший Лобсан, – это 332 с половиной миллиона долларов. Конечно, не фунтов, но сумма приличная. Из них 18 миллионов – вывоз жести. Половина всей жести мира производится в Сингапуре. И оборот постоянно растет. Это старое издание, сейчас он мог вырасти и вдвое, и втрое! Помимо жести и консервированных ананасов отсюда вывозят перец, лак, сало, кожи. И колоссальный транзит всего на свете, от каменного угля до керосина. Порто-франко для всех грузов, кроме вин, пива и опиума, который и так приносит достаточно