Лилии полевые. Подвиг. Елена Кибирева

был, что делал? Да пойдем лучше отдохнем в тени дерева, а то голову невыносимо печет.

      С этими словами Стефан опустился на мягкую траву в тени фигового дерева. Тит последовал его примеру и, сорвав несколько лилий, начал ощипывать их нежные, белые лепестки.

      – Ну зачем ты губишь эти чудные, нежные цветы? – воскликнул Стефан. – Вот если бы ты слышал, что говорил Учитель о лилиях, ты никогда бы этого не сделал!

      – Что же Он говорил о них? – спросил Тит.

      – Он говорил, что эти лилии сотворены Его Отцом и что если Он так заботится и украшает эти полевые цветы, то тем бóльшую заботу Он имеет о людях – Его детях. Он говорил также, что Сам пришел к нам, для того чтобы показать нам Отца, великого и милостивого к людям.

      – Стало быть, Он пришел и для меня, – с заметной грустью проговорил Тит и далеко отбросил голые стебли цветов.

      – Да что с тобой, Тит, отчего ты сегодня такой странный? – спросил Стефан, нежно гладя его грубую загорелую руку. – С тобой, может быть, случилось что-нибудь нехорошее, скажи-ка мне?

      – Нет, не годится об этом говорить тебе, – сказал Тит, мрачно глядя на белые паруса судов, видневшихся на горизонте. – От этих мошенников всего можно ожидать!

      – О чем ты говоришь, Тит?

      – Помнишь, как тогда ночью они привалили к нам ватагой, да и ты сам, наверное, слышал их разговор? Они насильно заставили меня совершать такие вещи, о которых я не скажу ни за какие деньги!..

      – Нет, пусть лучше язык мой отсохнет, нежели я скажу это! – продолжал с волнением Тит. – Ненавижу я теперь Думаха и всю его шайку, с которой он связался! Это настоящие разбойники, они и меня хотели сделать таким же вором, мошенником, как они сами! Ты посуди, Стефан, каково мне было слушать твои рассказы о Великом Чудотворце! Он исцеляет хромых, слепых, глухих и расслабленных, а мы грабим людей, увечим и иногда даже убиваем!

      Последние слова он произнес едва слышным голосом, закрыв лицо руками и зарыдав. Стефан слушал его, и с лица его постепенно исчезало прежнее выражение счастья и блаженства. Наконец, он протянул руки и, положив их на плечи брата, произнес:

      – Но ведь ты же должен был поступать против собственного желания. Ведь ты добрый, Тит… Право, добрый! Ты всегда так почтителен и ласков с матерью. А со мной… Вспомни, как ты ухаживал за мной, когда я был еще болен. Нет, Тит, у тебя доброе сердце, – продолжал он, ласково заглядывая к Титу в глаза. – Ты не пойдешь больше к тем людям. Ведь да, Тит? Ты останешься дома со мною и с нашей мамой.

      Тит перестал рыдать и, поднявшись с земли, прерывающимся голосом ответил:

      – Нет, Стефан, я не добрый! Ты ошибаешься! Вот ты – совсем другое дело! Однако пойдем отсюда!

      – Пойдем, я готов, – произнес Стефан, быстро поднимаясь с земли. – Может быть, мы даже встретим Его! От рыбаков, находящихся постоянно около Него, я слышал, будто бы Он намерен был посетить все города и селения вблизи озера.

      – О каких это рыбаках ты говоришь? – спросил Тит с видимым оживлением.

      Стефан