Однажды в Москве. Часть II. Ильгар Ахадов

женщина…

      – Тут и соленья, – перебил боец Мансура.

      – Мож, где водяра припрятана? – оживился другой.

      – Ага, ты еще телок поищи, – раскрутил любимую пластинку Толик с чавканьем прожевывая “гуся”…

      В скором нас ожидало еще одно везение. Митяй вернулся в здравии с женой и сыном Никитина.

      – Они в машине… – запыхавшись, он сообщил.

      – Так, выкладывай, только быстро.

      – Значит, менты были…

      – Ну?

      – Значит, открывает Любка дверь, вся заплаканная. Ой, говорит, Митька, горе у нас, Сергея увезли. Я, мол, как, почему? Она – сама не знаю. Соседские пацаны видели, как запихнули его в машину. С работы приходили, я тотчас сообщила. Но ничего толком не объяснили. Задали вопросы – кто звонил, кто приходил? Может, я знаю то, чего и им надо знать? А я – а что я? Серега-то про работу, как партизан…

      Тут она горько зарыдала. Спрашивает, Митька, если не власти, то кто?

      Ну, я ее успокаиваю. Мол, жив твой Сергей, сам видал. Что там было, не знаю. Я даже не знал, что муж твой красноперый, только вот прозрел. Позвонил Серега мне, позвал на стрелку и говорит – иди домой, привези моих туда, куда укажу. Дома оставаться им палево. Любка тебя знает. Вот записка, чтоб поверила.

      Люба баба умная, то читает, то глазами по мне шарит. Я ж как помидор расцвел. Врать-то я не умею, как этот… – фыркнул он в сторону Никитина.

      – Не отвлекайся, – Мансуров с нетерпением.

      – В общем, говорит она мне, тут дело нечистое, Митяй. А ну выкладывай, что случилось? Ты краснеешь или когда врешь, или же пьешь. А сейчас трезвый как поп-язвенник. Пришлось побожиться – вот те крест, святая правда, что рассказал. Может менты-пидоряги сами его взяли, позже отпустили. Собака ведь на лапу собаке не наступит…

      В общем, изложил я все это, видимо, грамотно, она быстро собралась, одела ребенка…

      – Митяй, ешкин кот, ты ж не крещенный, что ты гонишь про крест? – перебил Толик. – Ты ж молоканин?

      – Какое твое собачье дело, кто я!.. – завопил было Митяй, но Мансуров вновь жестом закрыл тему.

      – Иди, встречай семью, – обратился я к Никитину, – проводи в дом. Ты знаешь, что сказать. Толик, страхуй Кощея…

      Никитина вновь освободили от наручников. Потерев, видимо, онемевшие от холода и бездействия руки, он молча встал и направился к выходу.

      – Стой!..

      Я подошел вплотную к Никитину. Он был почти на голову ниже и хило выглядел. Только во взгляде чувствовалась волчья натура и сила.

      – …У нас на Кавказе, где, по-твоему, одни звери живут, учат, что для настоящего мужчины честь, интересы и безопасность семьи приоритетнее всего: жизни, всякого сраного долга, ну и всего прочего… Ну, ты понял…

      Он нехотя кивнул.

      – …Я перед этими пацанами, которые привыкли отвечать за свой базар и требовать это от других, клянусь Аллахом, что, если нас не подведешь, ни одна волосинка не упадет с головы твоего пацана и его мамаши. Ты мне веришь?..

      Он вновь слегка кивнул.

      – …И, соответственно, наоборот. Митяй, если по рации услышишь, что нас подставили,