Сковородка судного дня. Татьяна Коростышевская

сказал Марек, когда мы уже почти подходили к магистрату.

      – Давай после поговорим.

      Парень меня не услышал:

      – За что? За что мне это все? За какие прегрешения? – Он воздел очи горе. – Я щекотал Спящего? Флиртовал с обеими его супругами? Вы так решили мне отомстить? Подсунуть этот ядовитый цветок, притворяющийся невинной лилией?

      Марек развернулся на каблуках, ткнул пальцем мне в живот:

      – Это что? Что вышито на твоем переднике? Лотос? Астра?

      – Эдельвейс. – Я холодно улыбнулась. – Ты же именно аромат эдельвейсов чувствуешь, когда я рядом, правда? И тебе очень хочется сделать то, что нельзя – вцепиться в меня зубами и жрать, пока… Ай!

      Корзинка качалась из стороны в сторону, упав на брусчатку, Марек крепко прижимал меня к себе, прикусив мою мочку. Страха не было, за свои двадцать три года я прекрасно уяснила, что кровь моя может открыться только в двух случаях: если я сама захочу или случайно, но тоже от меня.

      – Что, пан маг, тяжко?

      – Ты дева, чья плоть пахнет цветами, а на вкус слаще меда. Твоя кровь – чистое волшебство, испивший ее получит огромную, невероятную силу. Ты видишь то, что скрыто и… – Марек отстранился, повертел меня за плечи. – Откуда твоя сковородка?

      Я освободилась и даже пнула чернявого:

      – Меня ты не получишь.

      – Это мы еще посмотрим, – Марек ухватил пояс моего передника, узел развязался, – кто тебя не получит.

      Смуглые пальцы двигались очень быстро, через мгновение у меня на животе справа красовался изящный бант.

      – Никто, кроме меня, Адель. Поняла? Ни человек, ни бессмертный, ни фахан из бездны.

      – Это мы еще посмотрим, – вернула я обещание и зашагала к дверям магистрата. – Корзинку подбери.

      В приемной бургомистра ожидали полтора десятка посетителей, и каждый из них заметил мой узел. Каждый.

      – Бойкий какой хлопец, – одобрил пан Рышард, посасывая пустую трубку, – меньше чем за день Моравянку окрутил.

      Пан Гжегож с подвязанной тряпочкой челюстью смотрел на чернявого с ненавистью. А тот принимал поздравления, многозначительно улыбаясь.

      Пана Ясна выглянула на шум из кабинета:

      – Следующий. Ах, нет, простите, пан Килер велел к нему пропустить пану трактирщицу без очереди.

      Марек сунулся было следом, но секретарша быстро захлопнула дверь перед его длинным носом. Кабинет был огромным, как площадь, с золоченой мебелью, ткаными портьерами, картинами на стенах и люстрой, свисающей с потолка хрустальным водопадом.

      – Адель! – Бургомистр поднялся из-за письменного стола.

      Для начала я расплакалась, ткнула себе в живот и проговорила с протяжным всхлипом:

      – Полюбуйтесь на это, вельможный пан!

      Серые глаза мужчины метнулись от меня к секретарше.

      Ясна скучно объяснила:

      – В этой дикой местности традиционно узел справа носят девушки, у которых есть жених. Панна Моравянка обручена.

      – С кем? – Бургомистр заморгал.

      Я