Не может быть!. Михаил Зощенко

на них с беспокойством и нервничаю – еще, думаю, черт их побери, задушат, раз они психические и не отвечают за свои поступки.

      Только вдруг вижу – один ненормальный, с черной бородой, мой сосед, поглядел своим хитрым глазом на перочинный ножик и вдруг осторожно берет его в руку.

      Тут у меня сердце екнуло и мороз по коже прошел. В одну секунду я вскочил, навалился на бородатого и начал у него ножик отбирать.

      А он отчаянное сопротивление мне оказывает. И прямо меня норовит укусить своими бешеными зубами.

      Только вдруг усатый сторож меня назад оттягивает. Говорит:

      – Чего вы на них-то навалились, как вам, право, не совестно. Это ихний ножик. Это не психический пассажир. Вот эти трое – да, мои психические. А этот пассажир просто едет, как и вы. Мы у них ножик одалживали – попросили. Это ихний ножик. Как вам не совестно!

      Которого я подмял, говорит:

      – Я же им ножик давал, они же на меня и накидываются. Душат за горло. Благодарю – спасибо. Какие странные поступки с ихней стороны. Да, может, это тоже психический. Тогда, если вы сторож, вы за ним получше глядите. Эвон, накидывается – душит за горло.

      Сторож говорит:

      – А может, и он тоже психический. Пес его разберет. Только он не с моей партии. Чего я за ним буду зря глядеть. Нечего мне указывать. Я своих знаю.

      Я говорю задушенному:

      – Я извиняюсь, я думал – вы тоже ненормальный.

      – Вы, – говорит, – думали. Думают индейские петухи… Чуть, сволочь, не задушил за горло. Разве не видите, что ли, ихний безумный взгляд и мой – натуральный.

      – Нет, – говорю, – не вижу. Напротив, – говорю, – у вас тоже в глазах какая-то муть, и борода тычком растет, как у ненормального.

      Один психический – этот самый помещик – говорит:

      – А вы дерните его за бороду – вот он и перестанет ненормальности говорить.

      Бородатый хотел закричать караул, но тут мы приехали на станцию Игрень, и наши психические со своим проводником вышли.

      И вышли они в довольно строгом порядке. Только что безрукого пришлось слегка подталкивать.

      А после кондуктор нам сказал, что на этой станции Игрень как раз имеется дом для душевнобольных, куда довольно часто возят таких психических. И что, как же их еще возить? Не в собачьей теплушке же. Обижаться нечего.

      Да я, собственно, и не обижаюсь. Глупо, конечно, произошло, что разговорился, как дурак, но ничего! А вот которого я подмял, тот действительно обиделся. Он долго глядел на меня хмуро и с испугом следил за моими движениями. А после, не ожидая от меня ничего хорошего, перешел с вещами в другое отделение.

      Пожалуйста.

      1930

      Слабая тара

      Нынче взяток не берут. Это раньше шагу нельзя было шагнуть без того, чтобы не дать или не взять.

      А нынче характер у людей сильно изменился к лучшему.

      Взяток, действительно, не берут.

      Давеча мы отправляли с товарной станции груз.

      У нас тетка от гриппа померла и в духовном завещании велела отправить ейные там простыни и прочие мещанские