Проклята луной. Татьяна Зингер

не обижалась. У сестренки семья – ей не до пустого трепа. Конечно, она звонила ещё и ещё, спеша поделиться какими-нибудь новостями, но в один из звонков Машка устало сказала:

      – Ев, извини, на меня столько проблем навалилось, совсем не до болтовни. Давай как-нибудь попозже?

      Это «попозже» на мгновение разбило сердце. Но Ева справилась с трясущимися губами и весело ответила:

      – Ладушки, позвони мне сама.

      И Машка изредка звонила, коротенько отчитывалась об успехах, жаловалась на погоду или описывала новый рецепт пирога. Но былое доверие из сестринских отношений куда-то делось – наверное, его стерло расстояние. Сколько Ева ни спрашивала о важном – Машка предпочитала отшутиться.

      Кстати, убийца «невесты» скончался в СИЗО до объявления приговора. Сокамерник перерезал ему горло заточенной ложкой – говорят, в тюрьмах ненавидят сатанистов. Что ж, никому его жалко не было. А червячок сомнения – не убрали ли Евгения как ненужного свидетеля? – заползший в душу Евы, был растоптан. Ей до истины точно не докопаться, даже браться не стоит.

      14.

      Сны переплелись в клубок. Ева многих даже не запоминала. Правда, вымысел, сказка – как разобрать, где и что? Ни лиц, ни голосов, ни осознанных мыслей. Ей частенько виделась Машка, а иногда и родители: молодые и счастливые.

      Жизнь текла размеренно и монотонно. Если бы не то телешоу…

      После смерти лысого парня поднялась новая волна страстей. В газеты просочилась «утка» , дескать, никакой сокамерник никого не убивал. Адвокат того самого сокамерника с пеной у рта доказывал невиновность своего подзащитного. Эта новость всколыхнула общественность. Была проведена масса независимых расследований и выведена куча официальных и не очень теорий. Канал от всего открещивался, да в стороне не остался. Тут же в новостях появилась колонка про телешоу, в которой все эти теории и расследования освещались. Ведущий собирал зрительское мнение – сообщить о догадке мог каждый желающий, отправив смс-сообщение. Некоторые даже ставили на следующую жертву. На трагедии попросту наживались.

      И вскоре участников пригласили в Москву. Они же колдуны, значит, должны разгадать тайну прошлого. Пускай проведут независимое расследование.

      – Поедем? – спросил у Евы Сергей, переговорив с организаторами по телефону. – За два часа в студии предлагают двадцать тысяч деревянных. Неплохо, а?

      Еве идея не пришлась по душе. Тревожно стало на сердце, и липко меж пальцами. Но отказать Сергею она не смогла – он умел убеждать словами, и голосом, и полуулыбкой. В воскресенье они вылетели в Москву.

      …На небольшой съемочной площадке расставлены мягкие диванчики. Студия выкрашена в молочно-розовый цвет. Черные экраны выключены. Время близится к семи, и уже собираются зрители, занимают места, переговариваются. Осветительные приборы подвешены на рельсах, которые крепятся под потолком – свет то гаснет, то зажигается, то приглушается, то слепит глаза. Операторы возятся с громадинами-камерами, стоящими на массивных штативах. Гримеры,