Философия старости. Александр Левинтов

об этом же и работа И. Л. Днепровой «Уроки у реки» [16].

      Согласно учению экзистенциализма, человек есть существование, которое вечно стремится стать сущностью, но cтановится ею лишь в одной-единственной ситуации – перед лицом смерти. Среди своих немногих привилегий старость имеет и эту – довольно длительное пребывание в ситуации, проявляющей сущность. Выявленная сущность и есть истина.

      Интересная мысль заложена в работе Г. Г. Феоктистова «Две мудрости» [65]: «Интенциональность „мудрости старости“ противоположна детской мудрости. Если для второй активным формирующим фактором является внешний мир, с ориентацией на внутреннее сознание ребенка, то к концу жизни сформированная внутри сознания модель мира („жизненный мир“) трансформирует внешний мир, приводя его в соответствие с внутренним. Если в детстве внутренний и внешний мир гармонизируются импульсами „извне“, то в старости эта гармония достигается соответствующим „видением“ внешнего мира „изнутри“. В сущности, она существует только „внутри“, из внешнего мира выбирается лишь то, что ей соответствует.» Такое возможно, только если фундаментальное предположение «дети приходят из ниоткуда» верно.

      «Развитие на Западе домов престарелых, по существу, есть реакция общества на возникшую вневременность стариков. Так сказать, общественный инструментализм решения проблемы в форме резерваций. В древности эту проблему, как нетрудно вспомнить, решали более радикальным способом, в том числе и умерщвлением стариков голодной смертью. Рецидивы этих обычаев в России, заметим, можно было наблюдать еще в конце XIX века. В наш гуманный век мы их (стариков) просто изолируем, хотя и с возможным комфортом.» Это вопрос – кто кого изолирует. «Космический субъект» [37] самоизолируется, как и все старики, устав от суеты мира.

      По мнению автора создание и завершение интегративной картины мира (онтология) необходимы старому для формирования комфортной ниши существования, «островка безопасности» в волнах внешних воздействий, по моим же убеждениям эта работа и есть осмысление своего существования, придание ему человеческого достоинства, интуитивное противостояние энтропии материального мира. Не изоляция и укрытие в своей нише-норе, а признание единство себя и мира – вот основание старческой, ничем не ограничиваемой свободы творчества.

      В статье В. В. Костецкого «Как возможно обаяние старости» [27] обсуждается ущербность общественной и семейной жизни без стариков – на примере нефте-газо-городов Западной Сибири.

      Инициация в старики в русском обиходе сопровождается ритуалом смены имени с Ивана Ивановича на Иваныча.

      Обаяние стариков строится на том, что « Они творят добро, не привлекая к этому внимания. Их глаза не блестят, как у детей, и не «глядят» как у взрослых, но лучатся, когда старики одобряют, и сверкают, когда во взгляде появляется осуждение. Живые взгляды стариков – славный витамин целостности человека в душе каждой