Завтра будет солнечно. Том I. Елизавета Антоновна Тимофеева

собрались съёмочники, а мне нужно попасть внутрь.

      – Ребята, доброе утро! Назад, назад!

      По этикету советские съёмочники не должны задавать вопросы, когда им не дано разрешение, поэтому все безропотно расступились, здороваясь.

      Быстро влетаю в здание, прохожу через турникет, прислонив дальнозвон.

      Но сегодня пропуск по бумаге, как будто бы назло.

      Ох и будет меня Таракан мучать за эту забытую бумажку… Он же всё узнает и найдёт повод для издёвок.

      – У меня сегодня только электронка, Толян, открой, пожалуйста, – стучу в стеклянную будку охраны.

      Толян охранник нашего дворца вот уже пять лет. Будучи военным, пришедшим сюда после десятилетней службы на корабле, поначалу ему пришлось привыкать к этой работе. Характер у него скверный, и пару раз его хотели отсюда убрать, потому что на все вещи у Толяна было своё мнение. Но я при первых же подобных попытках сказала, что страждущие избавиться от моего любимца сразу пойдут на покой.

      Мы познакомились при странных обстоятельствах: я оставляла вечером на вахте отчёт для Таракана, которому было необходимо выступать с утра. На дежурстве сидел Толян. Я ему тогда объяснила, кому, когда и что передать. Но Толян сказал, что не запомнит, и попросил написать. Разумеется, я так и сделала. На что он просто взял и поджёг мою бумажку. От такого поступка я так и ахнула. Но Толян не стал медлить – он достал персональную швабру, которая стояла на каждом посту охраны, и попросил посвятить его в рыцари моего отдела. Поджог он объяснил как стирание недомолвок между нами. Мне было не жалко, я его посвятила, и с того момента мы подружились.

      – Опаздываете, т. Секретарь, ох, опаздываете! Спали бы на рабочем месте! – усатый блондин-охранник усмехается, но, разумеется, открывает. Не дальше, чем два дня назад мы пили чай у меня в кабинете.

      – Отстань, Толян, я готова как никогда! Если будешь вонять, надеру тебе уши после вечерней аудиенции!

      Мы проводим традиционную утреннюю перепалку, к звукам которой все кремлёвские давно уже привыкли. Почему-то именно с Толяном у нас была такая манера общения, и мы вели себя так столько, сколько знаем друг друга.

      – У меня смена через пять часов заканчивается! – он показывает мне язык.

      – Дуракам всегда везёт! – и я рванула вверх по бесконечной лестнице, покрытой красным ковром, необыкновенно сочетающимся с кремовыми стенами. Солнце сверкало на стенах и слепило глаза, но каждое утро от этой привычной картины меня брало за сердце.

      6:56

      У меня есть время подготовиться – и ни много ни мало, а целых тридцать минут.

      Влетаю в приёмную, где наготове стоит моя помощница.

      – Эгле, доброе утро.

      – Доброе утро, Иголочка.

      Волосы у Эгле завязаны по-литовски, в них вплетены разноцветные ленты, она готова к торжественному интервью, одета в прекрасное народное платье. Как всегда женственна и красива.

      – Как на боевом фронте? – спрашиваю и вижу, что Эгле