Как взрыв сверхновой. Эмиль Вейцман

воевать. Я бы на их месте давно смотался.

      – …Огонь Твой испепелил Самарию, в прах обратил Ты жителей столицы Израилевой…

      – Ох, заладил!.. А перстень видел на его руке? С рубином. Говорят, он самому Соломону принадлежал. Он якобы волшебный.

      – Да мало ли что говорят.

      – А надпись?!

      – А я такую же могу сделать вот на этом, – воин сунул под нос товарищу сердоликовый перстень, надетый на средний палец правой руки.

      – А мне клялись, перстень волшебный. Наденешь его и будешь понимать язык зверей и птиц. А царь Соломон, говорят, и с божьими тварями мог разговаривать. Понимал их язык.

      – Понимал, понимал… В бабах он понимал. Полстраны финикийцам продал. Оттого-то и распалось царство после его смерти. При этом дураке Ровоаме…

      – Адонай! Страшна кара твоя… – слова жреца были прерваны одинокой стрелой, посланной на прощанье в стороны противника отходящими ассирийцами. – Ее острие угодило левию прямо в горло, и тут же озвученное голографическое изображение далекого прошлого померкло, а звуки стихли. Казалось, будто обоз с беженцами ушел далеко за горизонт, и вот уже не слышны причитания женщин, плач детей и блеянье овец и коз.

      В экспериментальном зале зажегся свет, и лаборанты принялись снимать с Александра Михайловича Лифшица провода. Из-за пульта управления вышел Голицын, усталый и счастливый. Волосы ученого были в беспорядке, глаза лихорадочно блестели. К Павлу Николаевичу подошли восхищенные Африкантов и Константинов. Гебраист трижды расцеловался с Голицыным (они дружили с детства), а ассиролог крепко пожал биофизику руку.

      – Ну, Павел! – воскликнул Африкантов. – Поздравляю! Поздравляю! Ошеломляющий успех. Не грех и выпить по маленькой!

      – Выпьем. Приличный коньяк с шоколадом у меня всегда в лаборатории имеются. После сеанса полагается дать медиуму, – Голицын кивнул в сторону Лифшица, – граммов пятьдесят-семьдесят. Но для начала давайте поздравим и Александра Михайловича и, главное, поблагодарим. Главный виновник сенсации все-таки он.

      Трое ученых направились к Лифшицу. Лаборанты уже почти полностью освободили его от проводов, и обладатель перстня, утомленный и расслабленный, продолжал полулежать в экспериментальном кресле.

      – Александр Михайлович, – торжественно сказал Голицын. – Мы с Вами сегодня большие именинники. Полнейший успех! Сногсшибательный! Я вижу, Вы здорово устали. Петя! – окликнул завлаб сотрудника. – Александру Михайловичу положенную порцию плюс премиальные. И нам всем заодно. По маленькой.

      – Будет исполнено, Пал Николаевич! – отозвался лаборант.

      – Павел, – задал вопрос Африкантов, – насколько я понимаю, после смерти жреца рубин перестал записывать окружающие события.

      – Да. Сегодня мы воспроизводим самую глубинную запись. В ходе следующего сеанса будем исследовать более высокий уровень.

      – Но ведь у перстня, судя по всему, были владельцы и до жреца. Чуть ли не сам премудрый царь Соломон.

      – Были