Мы. Виталий Листраткин

допросе оказалось, что банда космических флористов не так уж безобидна, как мне думалось. Договор оказался составлен таким образом, что подруга была обязана выкупить товар: чёртову уйму баночек, до отказа набитых лекарственным зельем. И стоили эти баночки невероятно дорого. А правила между тем просты: не успел продать – изволь выкупить. И теперь флористы на вполне законных основаниях требовали приличную сумму.

      – Не плачь! – сказал я. – Я поговорю с этими ботаниками. Думаю, что сумею уладить вопрос.

      Любимая просияла. И очень-очень нежно меня поцеловала. Расчувствовавшись, ответно я сделал всё от меня зависящее, чтобы она уснула. А затем украдкой рассмотрел товар, имевший столь дикую стоимость, и даже понюхал: содержимое пахло больницей и неприятностями. Вздохнув, отложил банки в сторону. В то время я уже немного разбирался в бизнесе и мог сказать совершенно определенно: продать эту бурду было невозможно.

      На следующий день от сектантов пришёл гонец. Я встретил его недружелюбно. А чтобы соблюсти дух царившего тогда времени, нацепил кобуру с газовым пистолетом. Ствол выглядел устрашающе: блестящий, внушительного калибра и вообще огромный, почти как у Чака Норриса в каком-нибудь из его боевиков.

      От гонца сильно пахло пивом. Он выглядел старше, был небрит и совершенно не походил на финансиста. Скорее, на обычного дворового забулдыгу. Я вывел его на лестничную клетку и популярно объяснил, куда он сможет засунуть свой поганый договор.

      Он не испугался, лишь деликатно отвёл пистолетный ствол от собственных мозгов:

      – Братан, ты пойми, мне вообще всё равно… Пусть твоя тёлка не платит. Но тогда шеф отдаст этот договор знакомым бандитам, а они сам знаешь как разбираются…

      Повторюсь: на дворе буйно цвело начало девяностых. И слова про бандитов были далеко не гиперболой, а суровой реальностью.

      Я уточнил еще несколько творческих деталей, а когда понял, что забулдыга не блефует, угостил его сигаретой. С этого момента разговор пошёл по существу. Примерно на третьей сигарете выработали консенсус: я брал обязательство перекрыть долг, а для расчета попросил некоторое время, поскольку все деньги были в деле. Подругу в курс вводить не стал, просто сказал, что вопрос закрыт, и точка.

      Через неделю я встретился с небритым финансистом, передал конверт. Он заглянул внутрь и, не вынимая купюры, одними кончиками пальцев пересчитал деньги. При этом арифметически шевелил лиловыми губами и, кажется, пару раз подмигнул. Остался доволен и взамен дал договор. Я бегло просмотрел его и порвал на мелкие-мелкие кусочки…

      Вечер я скоротал в одиночестве. Сидел возле окна, курил и прихлёбывал коньяк. По ровной поверхности стола катал недавно купленное обручальное кольцо. Думал. А когда в бутылке показалось дно, мне поплохело. Я подошёл к стене и пожаловался на организм.

      – Мама, – сказал я. – Мне нехорошо.

      – Мне тоже нехорошо, – обрадовалась стена, наклонилась