Мы. Виталий Листраткин

головой и попросил открыть капот.

      – Так… Ага… Ясно…

      – Что ясно-то?

      – Она у тебя битая, после аварии, – объяснил он. – А затем восстановлена по кусочкам.

      Для меня это оказалось сюрпризом.

      – И куда её били?

      – А прямо в лоб. Морду собирали заново, правили стойки, двери… Сам посмотри, как криво стоят кресла – так и не поставили, как надо, поленились…

      – Короче, на ней ездить можно?

      – В принципе, да… Возможно, на большой скорости руль будет тянуть влево… А так-то ничего…

      – Тогда какая с ней проблема?

      – Фиг продашь её…

      – Ну и ладно.

      Меня не особенно огорчила эта «ложка дёгтя». В конце концов, я покупал эту «шестёрку» для себя, а не для продажи. Нужно отметить, машинка меня не разочаровывала. Бегала резво, в ремонте не нуждалась, а если и тянуло влево, то только на баб.

      Однажды заметил, что немного спускает заднее колесо. Я остановился на обочине, достал запаску, домкрат и приступил к замене. Через пару минут возле меня остановилась белая «Нива». Оттуда неторопливо выбрался пожилой цыган, и я каким-то шестым чувством понял, что это и есть Миша Иванов. Обветренное лицо и висящие длинные усы делали его похожим на унылого Будулая. Остальное было как полагается: пушистая норковая шапка и перстень величиной с воробья.

      Пока ставил запаску, он стоял рядом и лузгал семечки. Когда стал убирать домкрат, он заговорил тихим и грустным голосом:

      – Машину мою купил, да?

      – Угу.

      Он немного помолчал, попинал по колёсам:

      – Слушай, продай мне «шаху» обратно? Зачем тебе битая тачка? Цену хорошую дам…

      И назвал сумму на порядок меньше той, которую я заплатил на рынке. В ответ я только рассмеялся. Мысль о продаже замечательной машинки показалась настолько дикой, что я не стал её обсуждать. Просто собрал инструмент, сел за руль и уехал.

      Однако цыган оказался настырным. На следующий день он нашёл меня уже на работе. И предложил нормальную цену. Но я всё равно отказался.

      – Но почему?

      – Не хочу.

      Иванов был настолько ошеломлен отказом, что стал, как говорят китайцы (или японцы?), «терять лицо»: суетиться и рассказывать про мою машинку всякие гадости.

      – Нет.

      – Ты подумай, а?

      – Сказано – нет, значит – нет.

      Вероятно, выражение у меня было в этот момент такое, что «Будулай» окончательно «потерял лицо» и ретировался. Но не навсегда. Миша появился в офисе ровно через неделю. И усы его висели как-то особенно погребально. Цыган положил передо мной увесистую пачку, по которой сразу было ясно: сумма более чем внушительная. Упорствовать было глупо, и я протянул ключи от «шестёрки»:

      – Машина ваша.

      С переоформлением документов Миша заморачиваться не стал – просто порвал пачку доверенностей. Я убрал деньги в сейф и отправился с ним на улицу – бросить