Прикосновение. Колин Маккалоу

копиями американских почтовых дилижансов с надписями «Кобб и К°» на боках, фургонами, двуколками и колясками, пешими путниками и всадниками, многочисленными женщинами и детьми. Одежда мужчин поражала разнообразием: элегантные столичные костюмы и котелки соседствовали с мешковатыми штанами, фланелевыми рубахами и широкополыми шляпами, в то время как женская выглядела более однообразно: платья из гинема или коленкора немарких цветов, соломенные шляпы с низко опущенными полями или чепцы, мужские ботинки. Детей всех возрастов, от младенцев до юношей и почти девушек, одевали чаще всего в тщательно залатанные лохмотья. Курением и жеванием табака баловались даже восьми-девятилетние мальчишки.

      Должно быть, думал Александр, так выглядели дороги к калифорнийским приискам в разгар «золотой лихорадки». Как похоже на Америку! Все эти дилижансы, фургоны, переселенцы. А жители Сиднея все как один не слишком успешно притворялись англичанами. Печально. Небританцев сюда и калачом не заманишь, а горожане решили хранить верность корням.

      Городок Хилл-Энд походил на десятки других таких же поселений, рассеянных по всему миру: ухабистые грязные дороги в сырую погоду превращались в болота, вдоль обочин теснились хижины, лачуги, палатки. Однако в городе имелась внушительная церковь из красного кирпича и еще два кирпичных здания, в том числе с вывеской «Королевский отель». По улицам сновали китайцы – и кули с тонкими косицами, и слуги в деловых английских костюмах и котелках на стриженых головах. Несколько пансионов принадлежало китайцам, как и ряд лавок и ресторанов.

      Над городком разносились знакомые звуки: доводящее до помешательства уханье взрывов, непрерывный грохот дробилок. Вся эта какофония слышалась со стороны Хокинс-Хилла, где обнаружили золотоносный пласт, мгновенно обросший уродливыми хибарами рудокопов, копрами, лебедками и паровыми двигателями. Но последние встречались редко: владельцы приисков предпочитали лошадиную силу. Александру не понадобилось много времени, чтобы убедиться: источников воды поблизости мало, о размыве пласта струей под давлением нечего и мечтать – воды из мелкой и узкой речушки для этого не хватит. А дерево, как ему объяснили, в здешних местах твердое, как сталь.

      – Чертовски неблагодарный труд. А место богатое, – подытожил осведомитель.

      Приуныв, Александр посмотрел в сторону «Королевского отеля» и решил, что сейчас ему не до роскоши. На Кларк-стрит он присмотрел постоялый двор – мазанку, крашенную в бледно-розовый цвет, под ржавой железной крышей, с навесом над дверью и коновязью у корыта. Ярко-алые буквы вывески гласили «У Коствен». «Вот это в самый раз», – сказал Александр себе, привязал кобылу поближе к корыту и вошел в открытую дверь.

      В такой час почти все мужское население Хилл-Энда разрабатывало свои участки, поэтому в прохладном, но неожиданно элегантном зале было немноголюдно. Вдоль одной стены тянулась стойка красного дерева, в просторной комнате размещались не только столы