Родная кровь. Anne Dar

маньяка. Об этом деле и его виртуозном закрытии молодым копом тогда гудело четырнадцать штатов США. На моё же замечание Арнольд ответил мне словами: “Сама ты гений”. Так мы познакомились и так с тех пор гениями друг друга и обзываем.

      Рот посмотрел на свои большие наручные часы в круглой оправе:

      – Уже скоро девять часов, Пайк. Ступай-ка ты домой и попытайся выспаться – это важно для твоего дела. И вообще, трудоголизм убивает, – говоря эти слова, он поднялся и начал надевать на свои плечи заметно помятый пиджак. – Мой тебе совет: проводи больше времени со своей семьёй. Отдыхай. На выходных сходи в кино: говорят, сейчас показывают неплохую комедию. Поверь, своевременное расслабление тебе может помочь больше, чем постоянное пребывание в режиме активного напряжения.

      …Выходя из кабинета Рота я думала о том, что не для того я всю свою жизнь была трудоголиком, чтобы в назначенный час вдруг выйти из “режима активного напряжения” и тем самым сдать позицию. Но я не испытывала негативных эмоций из-за последних слов своего босса. Кадмус Рот был семьянином до мозга костей. Он был женат уже двадцать лет, его восемнадцатилетняя дочь, единственный ребёнок в семье, поступила в колледж в этом году, а жена, слабая на лёгкие, через осень лежала в больнице, так что дома Рота сейчас ждали только трое котов. Не сомневаюсь в том, что этой осенью, лишившись общества любимых жены и дочери практически одновременно, этот человек чувствует себя крайне одиноко. А одиночество притупляет. Иначе бы он не советовал мне проводить больше времени со своей семьёй. Забыл, что семьи у меня нет.

* * *

      Может быть я и не стала бы следователем в уголовном отделе полиции Роара, может быть я открыла бы цветочный или книжный магазин, или со временем превратилась бы – с чем провидение не шутит – в примерную домохозяйку, однако подобные размышления кажутся мне бредом. Я не помню себя вне желания быть тем, кем я являюсь сейчас.

      Мои родители, Раймонд и Роберта Пайк, были докторами – оба работали в родильном отделении при местной больнице. Тридцать два года назад они оба не вернулись домой с ночной смены. Их, а вместе с ними и одну из рожениц, которую должны были выписать на рассвете грядущего дня, пристрелили. Прямо посреди больничной палаты. Каждому всадили по одной пуле 5,6 калибра прямо в сердце. Убийца сбежал. Его так и не нашли. Как и не нашли младенца убитой роженицы – мальчик пропал без вести. Кто являлся отцом того ребёнка, было неизвестно. Близких родственников у той женщины не нашлось, а её многочисленные знакомые ничего не могли рассказать о её беременности и по какой причине кому-то было важным украсть её ребёнка несмотря ни на что. Несмотря на три трупа, два из которых были моими родителями. Отцу было только двадцать восемь лет, матери всего лишь двадцать шесть. Я осиротела в три года. В ту злосчастную ночь я, как всегда в ночные смены родителей, ночевала у старшей сестры отца, тёти Сигрид и её мужа Грэга. С тех пор я так и осталась жить с ними.

      Мы стали жить в доме моих родителей, так как у Грэга и Сигрид на тот момент не было собственного жилья,