Жулик. Часть 2. СВ. Алексей Авшеров

емные, не по сезону, очки вызывали интригу. Платок, скрывающий волосы и часть лица, съехал на бок. Женщина прошла мимо, оставив за собой легкий аромат от Dior. Миг – и в соседнем suite вспыхнул свет, окна других кают пугали темнотой. Я и незнакомка оказались одни в первом классе.

      Отработав винтом, судно отчалило. Подошел стюард и предложил сделать заказ на ужин.

      Ресторан располагался на верхней палубе и напоминал гостиную. Из пяти столов накрыли два. Она уже ела. Пожелав приятного аппетита, я сел за другой стол, напротив. Приподняв уголки губ, дама кивнула в ответ. Теперь я мог рассмотреть ее. Светлые волосы, лишенные косынки, мягкими волнами струились на плечи, бирюзовое платье с брошкой и косым вырезом плотно облегало массивную грудь, лицо, несмотря на возраст, выглядело свежим и ухоженным. Ей могло быть и сорок, и за пятьдесят. Ботокс и гиалуроновая кислота спутали все карты.

      Ела она не спеша. Пробуя блюдо, женщина внимательно смотрела в тарелку. Иногда в сторону от нее летел яркий блик. Это сверкал большой бриллиант на безымянном пальце. Ужин долго не приносили, и я с интересом косился на незнакомку.

      ‒ Если вам приятно на меня смотреть, сядьте ближе, ‒ не выдержала она, ‒ разглядите в деталях.

      ‒ С удовольствием! – я пересел к ней, и стюард принес второй прибор. – Как обращаться к вам?

      ‒ Анель. А вас как зовут?

      Я представился и для начала спросил:

      ‒ Знаете перевод вашего имени?

      ‒ Нет, ‒ тень смущения пробежала по ее лицу.

      ‒ С греческого «светлая», у арабов – «везучая», – и подумал: «Имя, конечно, наврала!»

      Принесли мой шницель по-венски.

      ‒ Любите мясо?

      ‒ Вы тоже, смотрю, не вегетарианка, ‒ я указал на турнедо шамбор на ее тарелке.

      ‒ Не хочу рыбы, когда вокруг столько воды. У меня талассофобия.

      ‒ Моря боитесь? Что же заставило плыть в такую ненастную погоду?

      – А вас? – она задала встречный вопрос.

      ‒ Давно хотел в Крым, а тут командировка в Сочи. До Ялты по-другому не доберешься. Авиарейсов нет, и этот пароход последний, – наврал я.

      Исчерпав тему погоды и обсудив ужин, мы замолчали. Разговор не клеился, она не договаривала.

      Покончив с десертом и поблагодарив ее за компанию, я встал из-за стола.

      Анель остановила меня:

      – Предлагаю продолжить вечер в салоне. Я разузнала – он где-то здесь. Только ненадолго схожу в каюту, сменю casual на что-то соответствующее.

      ‒ Выпьете что-нибудь?

      – Спросите граппы, если нет – обойдусь виски.

      Мы разошлись: она к себе, а я в бар исследовать местную винную карту.

      Салон в стиле «а ля франсез» находился на носу корабля. Днем, в хорошую погоду отсюда открывался замечательный вид на море, но сейчас большие окна пропускали лишь черноту ночи и монотонный стук дождя. Помещение оказалось уютным. Мягкие диваны, репродукции картин импрессионистов, цветы в вазонах создавали камерное настроение послеобеденного релакса.

      Она и бармен вошли одновременно. Винтажное платье в пол преобразило ее. Кольцо с крупным жемчугом сменило бриллиант, такой же перламутр облегал шею, уводя взор от глубокого декольте. Наполнив бокалы, бармен оставил нас. Я указал на одну из картин Эдуарда Мане:

      ‒ Вы схожи с «Олимпией»!

      –Произвожу эффект доступной женщины? Уподобляете меня куртизанке? – она сделала глоток и лед в ее хайболе мелодично зазвенел.

      ‒ Это заблуждение. Натурщицей Мане выступала художница Викторина Меран, а проституток рисовал Лотрек. Я же имел в виду только жемчуг на ваших шеях. В остальном «Олимпию» вы затмите.

      ‒ Ловко вывернулись, и за комплимент спасибо, – она кивнула на картину. ‒ Глядя на нее, вспоминаю прошлое. Когда-то я встречалась с живописцем. За манеру письма друзья прозвали его тоже Мане, хотя он изображал обнаженных только со спины.

      ‒ Вдохновляли его?

      ‒ Наверное. Мою задницу он рисовал часто.

      ‒ Принадлежите к богеме?

      ‒ Что вы! Я врач, а познакомились в Сочи.

      ‒ Расскажете?

      ‒ Жизнь тогда шла наперекосяк. Муж изменил, ушел к другой. В больнице, где работала, денег не платили, маленький сын на руках. Устала от всего и поехала нервы подлечить. Примерно в это же время. Убивая вечер, пошли с соседкой по номеру в ресторан. Заведение, в отсутствие отдыхающих, оккупировали местные. Играла лезгинка, на танцполе резвились хачики, и внимание привлек один из них. Танцевал он божественно! В нем двигалось все! Каждый сустав, каждая мышца худощавой фигуры учувствовала в этом зажигательном танце. В такт музыке, он резко вскакивал на мыски и, вскидывая вверх руки, издавал мощный, гортанный крик. Ноги кавказца в красных мокасинах молнией неслись по залу. Как завороженная, я следила за ним. Грянул финальный аккорд, и музыка стихла. В оцепенении я привстала. Парень заметил меня и подошел.

      ‒ Понравилось? – спросил он, тяжело дыша.

      – Очень!

      – Танцевать