Первые. Миров А.Я.

облагораживаться вопреки протестам биосферы. Камыши втыкивались, лягушки подсаживались. Ресторан «Milasha» двигался к открытию, и ничто не имело права мешать их встрече.

      – Ярик! – Мелания помахала свежим маникюром.

      – Тебе как обычно? – осведомился ресторатор.

      Официант уже стоял на месте, безэмоциональным лицом подтверждая готовность к как обычному, к чему-то новенькому, к любой прихоти, даже утопиться, если сестра шефа изволит на ужин замоченную человечину. Когда платят не зарплату, а приличные деньги, выдавливать из себя подчинённое недовольство некогда, вне желания, нет и в мыслях.

      – Как обычно. Только давай на веранде, – каблуки застучали по направлению к уборной.

      – Мне виски.

      – Будет сделано, – официант приготовился к телепорту на кухню.

      – Паша, не подведи меня завтра! – ресторатор погрозил указательным пальцем.

      – Не беспокойтесь, Ярослав Свиридович, всё пройдёт на высшем уровне! – заверил паж Паша.

      – Плохо. Надо, чтобы выше высшего.

      – Будет ещё выше! – подтвердил официант и растворился.

      Ресторатор окинул холл своего детища взглядом умилённого родителя. Это сколько он сюда вложил? Сил. Нервов. Средств. Бессонных ночей. Не в мужской компании будет сказано, любви. А в сегодняшнем мире по-иному и нельзя. Не ты вложишь, так тебя уложат. Конкурентов – что пены за баней. Он должен быть первым. Себе должен. Им: пусть не забывают, они всегда даже не вторые. Ниже. Хуже. Сестрёнке должен. Милаше. Он ей обещал: самый крутой свой ресторан назовёт её именем. И вот уже завтра «Milasha» откроет сначала свои двери, потом рты посетителям, а дальше… Дальше больше… Больше, чем «Milasha» не один ресторан иметь не будет. Связи есть, обслуживание и ассортимент не подкачают. Теперь все светские едоки за красивыми блюдами и фотками на модной мебели побегут не в центр, а сюда, в область. Глядишь, пробки рассосутся. Власти обещали, а он, Ярослав Свиридович, сделал.

      Ресторатор вышел на веранду. Плюхнулся в кресло. Подставил лицо пылающему закату. Солнце агонизировало. Ярик улыбался. Он утопит их всех. Тех, кому приходилось кланяться. И тех, кто кланяться научил. Он закрыл глаза. Из темноты мигом выпрыгнуло прошлое. То вчера, которое однажды закинуло лассо на шею завтра и беспрестанно тянет. Сжимает. Иногда кажется, что это конец. Всë. На следующий шаг кислорода уже не хватит. Однако в этом и заключается смысл: смирись с тем, что однажды ты сдохнешь. С тем, что однажды может возникнуть прямо сейчас. Смирись и делай то, что задумал. Успеешь – будешь себе благодарен. Не успеешь – тебя поблагодарят твои враги. Но тебе-то уже всё равно.

      Ярослав успел однажды и намеревался успевать ещё и ещё. Щеку обожгло воспоминанием. Маленький мальчик очень не хотел есть кашу. Она же невкусная. В его семье такое никогда-никогда не готовили. Это даже не каша. Это словно опилки бросили в лужу. Маленькому мальчику было невыносимо думать, что её надо съесть. Всю. А воспитательнице было невыносимо плевать. На маленького мальчика.