А в чаше – яд. Надежда Салтанова

горячась, повысила голос. И вдруг спохватилась, кинулась обратно в пекарню.

      Нина, слушая подругу, рылась в корзинке, где уже лежали купленные товары. Отыскала сверток с разными аптекарскими средствами, без которых из дома не выходила. Достала заживляющее снадобье и намазала ребенку ссадины и синяки. Тот морщился, шипел – мазь припекала. Аптекарша велела мальчику раздеться и показать спину. Тот помотал головой, опустил глаза:

      – Спасибо, больше не болит.

      Проводив взглядом Гликерию, мальчик вжался в стену, посмотрел на Нину и прошептал:

      – Госпожа, не отдавайте меня им.

      Нина вздохнула:

      – Как звать-то?

      – Галактио́н.

      – Ишь ты! Галактион! – усмехнулась Нина. – Ну и имя для раба! Откуда ты?

      – Привезли из болгарских земель, мальцом еще. Родителей убили, братьев тоже. Я уже и не помню ничего. Давно было. Сначала стал у торговца сладостями рабом, он хороший человек был, добрый. Потом его имущество в казну забрали, а самого из города выгнали. Не знаю за что. Меня во дворце на кухню отправили, сказали, раз умею мед от патоки отличить, буду помогать повару.

      – А сбежал почему? Столько лет не пытался, а сейчас вдруг сбежал?

      Галактион молча отвернулся.

      Нина подождала ответа, потом поднялась с колен, размяла затекшие ноги. Вошла Гликерия.

      – Хорошо, что покупателей сегодня мало, закрыла пока пекарню. Ну, что думаешь?

      Нина покачала головой, тихо произнесла:

      – Ничего хорошего. Выгнать нельзя, у себя оставить нельзя. Надо хоть ошейник снять.

      – Вот и я про что. Кузнеца бы позвать. А как? Ведь выдаст.

      – Феодора спроси. Он с кузнецом договорится, ему не откажут, не выдадут. Мне в аптеку пора возвращаться. Я тебе пришлю порошок красильный. Разведи в воде до кашицы, намажь ему волосы, только хорошо промажь, чтобы ровно прокрасились. Оставь на час, потом смой просто холодной водой. Переодеть его надо. Он красивый, прямо как девочка. Есть лишняя туника и покрывало? Перешить немного придется.

      – Будешь Галатеей, – повернулась она к мальчику.

      Он опять замотал головой.

      – Не хочешь? – прошипела сердито Нина. – Мы, женщины, из-за тебя можем в подземелья попасть, а ты в девочку переодеться не хочешь?! Раз гордый такой – иди ищи других помогальщиков.

      Гликерия бросилась к Галактиону, обняла.

      – Не ругай его, – зашептала торопливо. – Он все сделает, как мы скажем, правда? – Гликерия заставила мальчика посмотреть ей в глаза.

      Он кивнул медленно и, прижавшись к ней, тихо заплакал.

      Нина только вздохнула.

      – Пойду я. Краску сейчас пришлю. Вот тебе мазь, завтра надо смазать опять ссадины. – Она еще порылась в корзинке, достала крохотный флакон. – Выпей сама и ему накапай. Да смотри – не больше двух капель на чашку воды, а то заснете. Хотя ему лучше бы поспать. – Нина повернулась к выходу, потом вернулась. – Гликерия, а сикофант-то ничего про меня не спрашивал? И про отравление?

      – Нет, я ж сама думала, он с этим и пришел, а оказалась другая беда. Может, ему теперь