Капитан Проскурин. Последний осколок Империи на красно-зелёном фоне. Сергей Гордиенко

нашли?

      – Ничего, кроме твоей почтовой открытки.

      Павел ударил себя по лбу:

      – Иди домой.

      Дверь захлопнулась. Через минуту он поспешил наверх к Май-Маевскому. За ним, стуча сапогами, поднялись офицеры контрразведки. Через полчаса раздался стук в мою дверь.

      – Владимир арестован, – прошептал испуганный Павел. – У меня был князь Туманов с офицерами, но генерал не позволил арестовать, обещал помочь.

      – Будем надеяться, – сухо ответил я.

      – Без брата в лес не побегу!

      – Если надо, побежишь и без штанов! – я захлопнул дверь.

      Тетрадь, найденная на крейсере «Генерал Корнилов». Порт Бизерта, Тунис. 1933 г.

      10 ноября 1920. Утром приказал донцам и коннице генерала Барбовича ударить во фланг на Перекопском перешейке, но красные с севера контратаковали крупными силами кавалерии и продвинулись по Арабатской косе южнее хутора Счастливцева.

      На Тюп-Джанкойском полуострове идут тяжёлые бои, а у Сивашского моста красные готовятся к переправе. Положение критическое. В штабе, в управлениях разбираем архивы и документацию. На суда грузим уголь, провиант и воду. В помощь рабочим сформировали команды из чинов нестроевых частей и тыловых управлений.

      В два по полудни из Константинополя на крейсере «Вальдек-Руссо» прибыл командующий французской эскадрой контр-адмирал Дюмениль с графом Де Мартелем.

      К вечеру Донской корпус и Дроздовская дивизия отступили под Богемки. Другие части 1-го корпуса отошли к деревне Тукулчак. Я приказал оторваться от противника и идти в порты для погрузки: 1-му корпусу в Евпаторию, 2-му в Севастополь, конному Барбовича в Ялту, кубанцам генерала Фостикова в Феодосию, донцам и Терско-Астраханской бригаде генерала Абрамова в Керчь.

      Поздно вечером с Кривошеиным провели последнее заседание правительства.

      Январь 1920-го. Севастополь

      Я ожидал ареста утром, но события приняли неожиданный поворот: в Симферополе кто-то поднял восстание и Май-Маевского вызвали в штаб. Мы собрали десяток офицеров, погрузили на платформу два лёгких орудия и за бронепоездом отправились в Симферополь. Павел снова просил Май-Маевского помочь освободить брата.

      – Вернёмся – решу! – недовольно бросил генерал и по прямому проводу вызвал Слащёва. – Нахожусь с отрядом на станции Альма. Движемся в Симферополь. Капитан Орлов? Не знаком. Готов помочь! – генерал замолчал и бросил взгляд в сторону Макарова. – Слушаюсь! – беспомощно опустился на диван, вытирая платком вспотевший лоб. – Симферополь в руках мятежников. Какой-то капитан Орлов арестовал Субботина, Татищева, Чернавина, Шиллинга и Брянского.

      – Большевистский мятеж? – спросил я.

      – Не похоже. Большевиков из тюрем не выпустили. Приказано возвращаться в Севастополь.

      В гостинице Май-Маевский явно нервничал:

      – Павел, приготовьте глинтвейн. Не могу привыкнуть к сырости. Скажите, какая разница между эсерами и большевиками?

      – Я не интересуюсь