Журнал «Иностранная литература» № 01 / 2013. Группа авторов

– это пусть выясняют наши юные лекари, увы, без покинувшей нас в расстроенных чувствах мисс Траскотт. Да вы проходите, проходите. Кто-нибудь предложит этим милейшим людям сесть?  – Он снова опустился в кресло.  – Мистер Роузвелл, за дело!

      Нервный пунцовый юноша с разными ушами и в халате на пару размеров больше, чем надо, кое-как усадил их и сам с опаской сел за стол. Затем вытащил руку из чересчур длинного рукава и попытался улыбнуться Терри.

      – Итак, что вас беспокоит?

      Баллантайн тяжело вздохнул и обхватил голову руками.

      – Поздравляю, мистер Роузвелл. Вы всего на втором курсе медицинского, а уже умеете то, чему я не научился за двадцать лет практики. Вы можете с ходу определить, кто болен, а кто нет.

      Студенты подобострастно захихикали.

      – Откуда вы знаете, кто из этих двух, с виду вполне здоровых людей, ваш пациент?

      Роузвелл покраснел еще гуще.

      – Он же в халате.

      Баллантайн взглянул на Терри как в первый раз.

      – И в самом деле. А что это вы, мистер Портер?

      – Я думал время сэкономить.

      – Мы здесь собрались не время экономить. Мы здесь,  – он одарил миссис Доналдсон обворожительной улыбкой,  – собрались жизни спасать. Больше не бегите впереди паровоза. Вот будь пациенткой миссис Доналдсон, я уверен, она не явилась бы…  – он на секунду задумался,  – …в неглиже.  – Он мечтательно улыбнулся, нарисовав в воображении такую картину.  – Продолжайте, мистер Роузвелл.

      На занятия к медикам миссис Доналдсон стала ходить с месяц назад, а в больницу гораздо раньше. Именно здесь медленно и довольно мучительно умирал мистер Доналдсон, и супруга безропотно навещала его ежедневно. Со временем этот распорядок стал ее раздражать, но она приноровилась и даже привыкла к такой жизни, так что, когда муж скончался, утрата оказалась двойной – она тосковала по самим посещениям не меньше, чем по тому, кого посещала, и днем просто не знала, чем себя занять. Поскольку никаких обязательств у нее не осталось, она неделями торчала дома, что Гвен, ее замужняя дочь, сочла достойным проявлением скорби и в душе радовалась – она всегда считала, что мать недостаточно ценит отца.

      Муж миссис Доналдсон был человеком глубоко порядочным, и она искренне сожалела о его кончине, однако не была готова жить и дальше в благопристойном одиночестве, которое, по мнению дочери, приличествует вдове. Спасение пришло неожиданно.

      Из-за путаницы с мужниной пенсией, вдова оказалась в более стесненных обстоятельствах, чем предполагалось, и нуждалась в дополнительных источниках дохода. Оставшись одна в доме с тремя спальнями, она поняла, что может пустить к себе студентов.

      Оспаривать экономическую сторону такого варианта дочь не могла, однако видела в этом намек на понижение социального статуса, что ее возмущало.

      – Жильцы? В Лоунсвуде? Папа такого не одобрил бы. Совершенно не вижу тебя в роли квартирной хозяйки.

      – Оттого что я сдам свободную комнату, я не стану квартирной хозяйкой. К тому же,  – добавила миссис Доналдсон,  – они не жильцы, они студенты.

      Гвен