Мерцание страз. Рахиль Гуревич

лампочками. Инессе хотелось пробежаться на третий этаж, оббежать весь дом, такой богатый, надёжный, в завитушках и с колоннами. Настоящий праздник начался, раз взрослые стали пропадать – многие родители оставались перед входом, напутствуя более старших детей. Мама остановилась в кассе купить билет, оказывается взрослым нужен отдельный билет.

      Инесса забыла о маме, и о Галине Мурмановне, которой не сказала «до свидания» и «спасибо за компанию». Ёлка блистала, огромная, просто гигант, мигала и подмигивала не ледяными, а настоящими игрушками и игрухами, вокруг неё слонялись дети в красивой одежде и «уродской синтетике» – так называла мама яркие плюшевые комбинезоны с хвостами и ушками.

      – Ещё не начали! – крикнул знакомый голос. К Инессе бежала девочка-дама, в кудрявом парике, историческом платье, с мушкой на толстой щеке в виде цветочка.

      – Лиза!

      – Инка! – Лиза обняла Инессу, постаралась поднять, Лиза, как и Инесса, счастлива: – Здорово, корова!

      – Царица Елизавета! Ведёшь себя, как плебей! – к Лизе прытко торопилась её массивная бабушка, она была похожа на гигантский колобок.

      – Привет! – Инесса тоже обрадовалась, но, как могла, старалась скрыть это – Лиза кричит неудобную правду в глаза. Сейчас как начнёт про фигурное катание болтать и хвалиться.

      – Здравствуй Инночка, здравствуйте мама. – Бабушка Лизы улыбалась, она не знала, что Инесса никакая не Инночка. – Пока не начали, скоро музыку включат и не поболтать тогда.

      – Извините, нам раздеться надо, переобуться. – Мама постаралась сказать это мягко.

      – Внизу гардероб, мы вас проводим.

      – Нет, нет, не утруждайтесь! – запротестовала мама, Инесса прекрасно видела, что мама не хочет с ними общаться. А Инесса несмотря на всё хотела!

      – Вы не хотите с нами дружить? – Лиза спросила в лоб, без угрозы, без ноющих интонаций.

      – Нет, что ты, девочка! – улыбнулась во второй раз за месяц мама. – Мы очень вам рады, тут у мамы потекли слёзы, она пожаловалась бабушке Лизы:

      – И на фигурное катание нас не взяли, и в садик на очередь только поставили, скучаем, недавно переехали.

      – Мы как раз по этому поводу вам так и обрадовались, – бабушка Лизы взяла маму Инессы за руку, двинулись чинно парами, как в детском саду: впереди девочки, за ними – тётеньки

      – Мы вас всю осень вспоминали, – сказала Лиза и стала накручивать на палец искусственную кудряшку.

      – Лиза! Парик грохнется!

      – Ой! – Лиза отдёрнула руку как ошпарилась, и тут же загоготала: – Каждый день с меня этот парик сваливается, велик, и душно в нём, но царицы привыкли терпеть ради красоты.

      – Ты чего? Каждый день сюда на ёлки приходила? – поразилась Инесса.

      – Нет. Здесь в четвёртый раз, но меня ещё на другие водят.– Лиза поставила руки в боки, выпятила вперёд живот: – С меня ещё фамильный портрет нарисовали.

      Вот везёт некоторым, думала Инесса, бывают же счастливые девочки: пузатые, а на фигурное катание их принимают, и повсюду водят, и портреты рисуют, а её, Инессу