Бесчестье. Джон Максвелл Кутзее

есть право на то, чтобы их защищали от необходимости созерцать стариков, содрогающихся в корчах страсти. В конце концов, для того и существуют шлюхи: чтобы сносить экстатические конвульсии малоприятных самцов.

      – Ну хорошо, – продолжает Розалинда, – так ты говоришь, что собираешься повидаться с Люси?

      – Да, я думаю уехать, когда закончится разбирательство, и провести с ней какое-то время.

      – Разбирательство?

      – На следующей неделе начинает заседать дисциплинарный комитет.

      – Быстро они. Ладно, повидаешься ты с Люси, а что потом?

      – Не знаю. Не уверен, что мне разрешат вернуться в университет. Собственно, я не уверен и в том, что захочу вернуться.

      Розалинда качает головой:

      – Бесславный конец карьеры, тебе не кажется? Я не спрашиваю, стоила ли того девушка. Но ты-то что будешь делать? И как насчет пенсии?

      – Придется как-то договориться с ними. Не могут же они оставить меня без гроша.

      – Не могут? Не будь так наивен. Сколько ей лет – твоей прелестнице?

      – Двадцать. Совершеннолетняя. Достаточно взрослая, чтобы знать, чего она хочет.

      – Уверяют, будто она наглоталась снотворного. Это правда?

      – Насчет снотворного сведений не имею. По-моему, вранье. Кто тебе это сказал?

      Розалинда пропускает вопрос мимо ушей.

      – Она была в тебя влюблена? Ты ей изменял?

      – Нет. Никогда.

      – Почему же она подала жалобу?

      – Откуда мне знать? Она мне душу не раскрывала. Там, за сценой, происходили какие-то битвы, в подробности которых меня не посвятили. Имеется ревнивый молодой человек. Разгневанные родители. Должно быть, она в конце концов сдалась. Для меня все было полной неожиданностью.

      – Думать надо было, Дэвид. Ты слишком стар, чтобы путаться с чьими-то детьми. Тебе следовало ожидать худшего. Как бы там ни было, все это очень унизительно. Честное слово.

      – Ты не спросила, любил ли я ее. Может, спросишь заодно и об этом?

      – Ладно. Любил ли ты молодую женщину, извалявшую твое имя в грязи?

      – Она не несет за это ответственности. Не стоит ее винить.

      – Не стоит ее винить! Ты, собственно, на чьей стороне? Конечно, я ее виню! И ее, и тебя. Вся эта история постыдна от начала и до конца! Постыдна и вульгарна. И я не стану извиняться за эти слова.

      В прежние времена он тут бы и взвился. Но не сегодня. Они с Розалиндой отрастили, чтобы защищаться друг от дружки, по толстой шкуре.

      Назавтра Розалинда звонит ему по телефону.

      – Дэвид, ты заглядывал в сегодняшний «Аргус»?

      – Нет.

      – Ну так крепись. Там статья о тебе.

      – И что в ней сказано?

      – Это ты уж сам прочитай.

      Статью он находит на третьей странице. «Профессор обвиняется в сексе» – так она озаглавлена. Он пробегает первые строки: «…должен предстать перед дисциплинарным комитетом по обвинению в сексуальном домогательстве. ТУК старательно замалчивает самое последнее в череде скандальных событий, включающей мошенничества