Другая судьба. Эрик-Эмманюэль Шмитт

сам не понимал, почему так упорствует. Это больше не был ни вызов, как в первый день, ни пари, как он думал потом, ни даже наваждение, хоть он и был одержим телом Стеллы. Теперь это было глухое и глубокое чувство, нечто почти религиозное. Женское наслаждение стало его поиском, Стелла – его храмом, женщина – его Богом, великим безмолвием, к которому устремлялись все его мысли. Как верующий человек преклоняет колени, он благоговейно трудился, добиваясь благодати.

      День и ночь он размышлял о наслаждении. Как испытать его, он знал. Но как его дать? Похоже, оно не передавалось, как зараза.

      Однажды на уроке в Академии его осенило. Стелла должна испытать желание, чтобы кончить. В ее наслаждении не было ничего органического, это было нечто личное. Адольф должен сделать так, чтобы она его захотела.

      Он вдруг понял, какое впечатление, должно быть, производит на Стеллу: взгромоздившийся на нее краб, в дурацком возбуждении судорожно болтающий клешнями, – этот краб был ей безразличен.

      В тот понедельник он предложил Стелле не идти в гостиницу, а выпить вместе шоколада и был удивлен, когда она сразу согласилась. Они весело болтали, забыв о постельной войне, и даже посмеялись. Во вторник он предложил пойти на концерт; она снова согласилась. В среду он пригласил ее прогуляться в зоопарк; она согласилась и на этот раз, но в глазах ее мелькнула тревога. После прогулки, когда они прощались, она спросила:

      – А в гостиницу мы больше не пойдем?

      Впервые Стелла дала перед ним слабину: она испугалась, что Адольф ее больше не хочет.

      – Пойдем, еще как пойдем, – ответил он, устремив на нее взгляд, полный ожидания.

      Она успокоилась, и лицо ее снова стало насмешливым.

      В четверг Адольф в точности выполнил разработанный им план. Он встал на рассвете и весь день изнурял себя ходьбой, так что вечером, встретившись со Стеллой в гостиничном номере, был таким усталым, что не смог выполнить привычных упражнений.

      – Извини, я не знаю, что со мной, – сказал Адольф, чем окончательно поверг ее в растерянность.

      – Ты устал?

      – Нет. Не больше обычного.

      В пятницу они со Стеллой должны были встретиться в пять часов. В назначенный час он спрятался в кафе напротив, убедился, что Стелла вошла в гостиницу, и стал ждать. В половине седьмого он обежал квартал, нарочно плохо дыша, чтобы прийти в номер запыхавшимся.

      Стелла при виде его вздрогнула:

      – Где ты был? Я беспо…

      Она прикусила язык: беспокоиться было уже не о чем, он пришел.

      – Меня задержали в Академии. Директор. Ничего серьезного. Извини, я не мог тебя предупредить. Я… мне очень жаль.

      – Ничего, все в порядке, – сухо ответила она.

      Беспокойство сменилось гневом; она вся кипела, злясь на себя, что оказалась такой чувствительной.

      – Очень мило, что ты меня дождалась. Я сам заплачу за номер.

      – Плевать на деньги, – отрезала она.

      – Мы попытаемся наверстать на той неделе.

      – Что? Ты уходишь?

      В ярости она сгребла его за шиворот и опрокинула на