Долина красоты. Мария Панкевич

подчеркивал, что все мы – элита, будущие президенты, хозяйственники. Парадоксально, что в то же время о политической обстановке в стране и в мире ничего не говорили, телевизор смотреть было нельзя, а газеты были запрещены как «источники грязи и лжи».

      Находясь в замешательстве и унынии, я написала два письма (своей первой любви мисс Александре и еще одному старому рокеру-еврею Теду из далекого Сан-Франциско) на печальный ванькин мотив «Милый дедушка, забери меня отседова», но ответа все не было и не было, а потом я и вовсе поняла, что никогда не получу его, что письма мои валяются в лучшем случае в канаве. А скольких трудов мне стоило раздобыть международный конверт!

      Оставалось одно – раскаяться и уверовать в Идеи школы. При всем желании это было не так просто сделать.

      Сила мысли. Энергоинформационное «живое» поле («тронь в одном месте – как отзовется вся цепь»). Макроинформационная структура. Генная память. Соборный этнос, славянские, ведические традиции, общинные отношения. Теория пассионарности Гумилева, Блаватская и Рерих, народные напевы, казачество, языческая Русь со всеми своими мощными богами – не каждый справился бы. Но десятилетние дети уверенно оперировали такими понятиями.

      Если попытаться собрать этот абсурдный пазл, можно было бы сказать, что политика в центре была как при царе Николае I: «Православие, Самодержавие, Народность». Самодержцем в школе являлся, конечно, сам Щетинин. Директор обезопасил себя от религиозных конфликтов – всем можно было не жрать мясо, а Бог в долине красоты был един, ведь в школе учились дети со всех стран бывшего Советского Союза и даже двое парней из Канады. Неважно, работает в «АЛРОСО-Якутия» твой папа или твоя мама сельская проститутка. Смысл в том, что не все родители хотят видеть своего ребенка каждый день.

      «Нужно работать в открытом поле жизни, на всю систему, на коллективное поле Земли через каждого человека. Ребенок должен взять на свою совесть всю систему мироздания. Коррекция жизни ребенка – это участие во всех процессах, которые происходят во всей Вселенной!» – говорил Щетинин и называл сектантством и закрытой учебной системой обычные школы.

* * *

      Я решила, что ни за что не буду ходить на народные пляски. Сколько меня ни пытались принудить, ничего у них не получалось. Все равно мамаша не покупала мне туфли, необходимые, чтобы выцокивать нужные ритмы, – они как-то неоправданно дорого стоили.

      Больше всего в этом учреждении мне нравились летняя площадка для занятий и полигон. Полигон находился в лесу, в отдалении от школы, как бы и не имея к ней отношения. Я бы ночью дернуть из школы не рискнула, шмальнет еще какой малолетний казак, приняв сдуру за террориста, которыми нас пугает на сборах велеречивый Михал Петрович Щетинин.

      Полигон – крутая тема. Секундомер, и ты бежишь, забираешься по врытой в землю огромной – вероятно, тракторной – шине, прыгаешь на землю, падаешь в прорытый руками неведомых усердцев тоннель, который заботливо