Долина красоты. Мария Панкевич

здоровье и какой-то там охране труда и речи нет.

      В чем была спешка, в чем? Я не понимала этого ни тогда, ни сейчас. Нет, вынь да положь: за два дня отциклевать и залакировать двести пятьдесят «квадратов» паркета… Ну сделали бы мы это на неделю позже, что бы изменилось?

      Но мы работаем на опережение, чтобы впереди планеты всей. И тут совпадение с тем, как меня воспитывала мама – она учила делать всегда чуть больше, чем просят. Не могу сказать, чтобы это сейчас мне помогало в жизни.

      Царит откровенное невежество, и я это понимаю – зато всегда можно услышать что-нибудь новенькое про макрокосмос или клеточный уровень. Порой Щетинин садится за рояль, вокруг которого сразу же собираются восхищенно глядящие студентки, и наигрывает мелодии на уровне музыкальной школы.

      Анекдоты рассказывать нельзя. Самые приличные можно, но называть их нужно почему-то «притча». Я слышу захватывающие истории про пшадского мальчика – это такая южная легенда о местном снежном человеке из поселка Пшада.

      Я старалась. Не отлынивала от работы, от пробежек. Перестала болеть. Поселковый врач приходила редко, из таблеток у нее были только аспирин, анальгин и стрептоцид. Отсутствие медицинского обеспечения меня просто поражало, как и дремучие способы борьбы с хворями. Если какой-то неудачник заболевал, от него отворачивались, как от прокаженного, и говорили, что это «поле вышибло», значит, были неправильные мысли. Вши заводились, по мнению текосян, тоже от черных мыслей.

      Из Краснодара к нам приезжала врач, мама одного из лицеистов, Леши Боткина. У нее был специальный аппарат, на котором она заряжала так называемые «пульки». Они и правда были похожи на пули, только маленькие. Их надо было приклеивать пластырем к тому месту, которое болит, и тогда недуг якобы уходил.

      В медицинский кабинет вызывали по одному. Я призналась, что последнее время плохо себя чувствую. Лицо у женщины осталось таким же спокойным и невыразительным, как будто это нормально – что у подростка на жаре ноет сердечко. Подумаешь.

      У меня был врожденный порок сердца, добавила я мрачно на всякий случай. Мама говорила, что важно такое сообщать докторам. Обычно они нервничали, когда это слышали, назначали кардиограмму. Но тут не сработало.

      Врач бесстрастно зарядила на аппарате «пульку» и протянула ее мне:

      – Сердце болит – приклеивай под сердце.

      Я прилепила «пульку» пластырем и вышла из кабинета. Весь центр уже тусовался с этими «пульками». Кто к глазу прилепил, кто к руке, кто к прыщам. Проверяли друг друга – есть ли «пулька», крепко ли держится.

      На вопросы, что это за аппарат и как работают «пульки», мне никто не смог ответить. Я поняла, что никто не знает, и стала ее потихоньку отклеивать, а перед душем приклеивать, чтобы дивчины видели, что я тоже в теме. Потом эта тема сама собой отпала, все эти «пульки» растеряли или сдали старшим. Я свою потихоньку спустила в толчок, одну из дырок в полу, что в Главном корпусе заменяли нам унитазы.

      Что