Чёрная стезя. Часть 1. Михаил Александрович Каюрин

поскольку сумма налога становилась известной уже весной, и от урожая не зависела. У Марка появилась возможность проводить предварительные расчеты, сколько чего посеять и посадить, чтобы не быть в убытке. Осенью он значительную часть урожая продавал заготовителям оптом, а мясо, птицу и яйца продавал на рынке.

      Зимой 1928 года вновь началось насильственное изъятие зерна. Частная торговля была запрещена, заготовителей и торговцев арестовали и осудили. Марк понял, что вновь грядут тяжёлые времена и опять, как в прежние годы до НЭПа, уменьшил поголовье живности вдвое. На вырученные деньги удалось прожить безбедно до весны 1930 года.

      На уговоры вступить в колхоз Марк каждый раз вежливо отвечал, что обязательно подумает, а сам пережидал время, надеясь в душе на послабления, чем вызвал у Кривошеева откровенную ненависть к себе.

      Афанасий Дормидонтович, лютуя на селе в период коллективизации, в хату Ярошенко наведывался лишь с угрозами и оскорблениями. Устраивать беспредел, который позволял себе делать в других дворах, он побаивался. Его пугал угрюмый вид Марка, всякий раз встречавшего делегацию с острыми вилами в руках. Перед глазами Кривошеева вставала картина конфискации коня во время гражданской войны. Все встречи заканчивались сравнительно мирно.

      Раскулачивание произошло неожиданно. 11 июня 1931 года Марка пригласил к себе председатель сельсовета и вручил письменное уведомление. В нём говорилось, что он, Марк Сидорович Ярошенко, вызывается на выездное заседание Беловодской оперативной тройки 12 июня 1931 года к 10 часам утра.

      – Что всё это значит? – удивлённо спросил Марк.

      – Будто не понимаешь, – криво усмехнулся пожилой председатель, пошевелив седыми усами. – Будто не водил ты за нос советскую власть целых два года.

      – Это вы насчёт вступления в колхоз?

      – Вот именно. Судить тебя завтра будут.

      Марк взял в руки уведомление и перечитал несколько раз. Почувствовал, как часто забилось сердце, а кровь хлынула в голову, шумно застучала в висках. Буквы на бумаге словно ожили и заплясали перед глазами. Затем он встал, тяжело разгибаясь, будто весь день работал, уткнувшись головой в землю, и вышел на улицу. До него дошло, наконец, что завтра будет принято решение о выселении всей его семьи из родных мест. Случилось то, чего он опасался больше всего.

      Возвратившись домой, Марк умолчал о предстоящем суде, решив не расстраивать домочадцев преждевременно.

      «Вдруг обойдётся всё и на этот раз, вдруг пронесёт, а я, дурень, разворошу напрасно семейный улей», – со слабой надеждой подумал он, хотя ясно понимал, что ничего подобного произойти уже не может, что такая мысль всего лишь сознательный самообман.

      На следующий день оперативная тройка в составе представителя Беловодского партийного комитета, председателя Шулимовского сельсовета и работника ГПУ в лице самого Кривошеева приговорила семью Ярошенко к выселению за пределы Украины с полной конфискацией имущества. Марка заставили подписаться под решением тройки и в сопровождении конвоя и специально