Фаина Федоровна. Ирина Степановская

съесть невероятное количество еды и запомнить весь словарь латинских слов вместе с их падежными окончаниями, то ты вероятно думаешь, что лечить людей – это очень благородно, прекрасно, денежно, заманчиво… Что тебя будут любить, ценить, уважать за то, что… ты…. не… щадя… себя…

      Какая ещё чепуха приходила мне в голову, когда я несла документы в приёмную комиссию?

      –Так наше отделение закрывается? – спрашивает Олег.

      –Я же сказала, что мы переезжаем. – Тон у заведующей недовольный.

      –А кто будет заведовать этим объединённым отделением?

      –По предварительной договорённости – я.

      –А количество ставок как-нибудь изменится?

      Заведующей явно не хочется отвечать на этот вопрос.

      –Ещё ничего не решено, но… Понятно, что в таких случаях предстоят сокращения. Нам всем предстоит пережить нелёгкие времена…

      А когда это времена были лёгкими?

      Совсем недавно моя теперешняя коллега по больнице – врач из реанимации рассказала мне просто так, к слову, что после девятого класса ещё не знала куда поступать.

      –Сын у меня сейчас тоже в девятом классе. И тоже не знает куда поступать. Я говорю – куда угодно, только не в медицинский.

      –А ты сама почему медицинский выбрала?

      –Да мне отец посоветовал. Будешь, говорит, всегда в тепле и в белом халатике.

      Мы с ней сидели тогда в больничном буфете. Я пришла после операции, а она перевела наконец-то стабилизировавшегося больного в его отделение. Одна брючина её зелёной медицинской пижамы завернулась почти до середины игры, а она этого не замечала. Она пришла после ночного дежурства и жадно пила компот. Она выпила сразу стакана три. Она пахла потом, не спала больше суток и сидела злая и наполненная тревогой и за больного, которого перевела и за собственного ребёнка.

      –У мальчишки бронхит, а пропускать школу нельзя. Кто его знает, пьёт ли он лекарства? А мне ещё после ночи пахать и пахать.

      –Зато в тепле, – сказала я.

      Она поперхнулась. Я не сказала ей про брючину. Она допила компот и ушла, а я съела тарелку супа и выпила стакан чаю с булочкой. Я тоже не сказала ей, что моего больного после операции как раз и увезли к ней в реанимацию, на место того самого переведённого пациента. Но вообще-то мой больной был не очень тяжёлый, так что моя совесть была в какой-то мере чиста.

      Когда перехватывает дыхание – противное состояние. Со мной бывало так в жизни всего несколько раз. Ты будто замираешь, чувствуя опасность. Не можешь вдохнуть полной грудью. Раньше говорили: «Ударили тяжёлым пыльным мешком по башке». У меня другое ощущение. Я превращаюсь в тонкий звенящий стержень. Снаружи оболочка из кожи, а внутри как будто ничего нет. Ни крови, ни мышц, ни костей. Звенящая пустота.

      Мои коллеги сидят, опустив глаза. Это редкий случай, когда у них выключены телефоны. Впрочем, телефон сейчас звонит у самой заведующей.

      –Слушаю! – Говорит она в телефон и смотрит на нас со значением.