Призрачный мир. Сборник фантастики. Олег Дивов

милости и мудрости. О доспехах, которые по королевскому указу, милостивому да мудрому, были изготовлены в одной мастерской и чуть ли не по одной мерке: «Мы, младшие, в ту пору ранней юности лицом и ростом очень сходны вышли, все трое – я с братцем Жаном и Сестра», – проговорил дедушка с такой гордостью, будто это тоже вышло по милостивому (и мудрому тоже) королевскому указу. О надоспешных одеяниях с гербом, для двух братьев одинаковых, а вот для Сестры совсем ином, ее надлежало почтить отдельно, выше – но оттого, между прочим, позже это было проделано. То есть как бы вдогон братьям: они-то, получается, уже нобили, а она до поры – так, крестьяночка. Хотя скажи им тогда такое – они б сказавшего в два меча иссекли, как брюкву, а потом бы еще и рожу ему набили хорошенько и пинками гнали до самой околицы (тут старшие Дю Лис снова переглянулись, более не пряча улыбки). О том, как дедушкин батюшка опоздал к церемонии, отчего он сделался благородным на три часа позднее своих чад, – и по этому поводу Его Величество тоже милостиво пошутить изволил. И о том, что…

      А вот этого, кажется, не было. Точно не было! Раз в кои-то веки старик рассказывает новое!

      Мы навострили уши.

* * *

      – Когда, как не сейчас, нас с тобой свести могли, спрашивается? – спокойно так говорю. – Вчера ты в башне была. Завтра, как они думают, тоже будешь там – а вообще-то, уже сегодня, тебе бы поторопиться, вот-вот стража придет! Да и толку нет нам такую встречу устраивать, когда ты в мужской одежде, под присмотром четырех годоев. Зато сейчас, когда портного приводили, то-се, да и вообще им было негоже совсем обойтись без церковной тюрьмы – вот епископ и исхитрился…

      – Кто?!

      (Аж закляк я от этого вопроса. И что мне, скажите на милость, ответить?)

      – Ну, не местный, само собой, – говорю осторожненько, как с человеком, у которого рассудок слегка повредился. – То-то и оно, что руанское Преосвященство здесь хвост набок, лапки врастопырку. Так ведь для нас это и славно: раз уж так вышло, что всем заправляет епископ из Бове…

      – А-а… – И снова смешок, странный такой. – Для тебя он, конечно, Преосвященство. В смысле – не судья. Пастырь Хряк. Кошон, свинища из Бове. А я-то все думала, когда же его рыло из-за угла вылезет. Выходит, дождалась. И что же, тебя прямиком к нему привели? Тайно да небось еще до рассвета? И он тебе, чаду-простецу, сразу все объяснил: как скорбит он о моей судьбе, до чего в тягость ему судейская мантия и сколь желал бы он натянуть нос вконец обнаглевшим годоям!

      – Нашла простеца – благородная госпожа, понимаешь! Между прочим, именно так все и было. Только он больше не про годоев говорил, а про… этих… Чже… Бохэмитов… Язык вывихнешь, короче.

      – Про чехов. – Уродское слово она выговорила почти без запинки. – Про богемских еретиков.

      – Во-во. Он, говорит, с их отцом-совратителем, по птице гусь названным, словесами мерялся аж в ту пору, как мы с тобой еще под лавку не хаживали. И, говорит, совсем ему поперек души… сейчас, как это… а, отправить в огонь те уста, которые изрекли: «Спустя долгое время после начала деяний ваших стало ведомо мне…»

      – «Иисус,