Призрачный мир. Сборник фантастики. Олег Дивов

ламантинов, идиот, – обиделся Томаш, пихнув Дайбо в ребра прикладом бластера, – сколько раз тебе повторять?

      – Сколько раз тебе повторять, салага, чтобы не обзывал меня и не тыкал, когда я за рулем? – взревел Дайбо и резким ударом вогнал могучий кулак Томашу в нос.

      Томаш всхлипнул и умолк, размазывая кровь бумажным платочком.

      Некоторое время они ехали молча. Вездеход медленно катился вдоль карьерной балки, под гусеницами скрипел оранжевый песок. Внизу в карьере копошились роботы-рудокопы, похожие сверху на больших стальных муравьев. Уже час, как солнце закатилось за барханы, и лишь справа над горизонтом светил маленький далекий Денеб, раскладывая по песку прямые и ровные тени.

      – Ты мне нос разбил, – пробормотал Томаш. – Сильный, да? Врагов бы так бил.

      – Некоторые напарники хуже врага, – хмуро объяснил Дайбо. – Вот дали мне салагу в караул… Хилый, наглый, спорит и разговоры подрывные ведет.

      – Зато я ножи лучше всех кидаю! – ответил Томаш обиженно и шмыгнул носом. – Убиваю ламантина в глаз со ста метров!

      – Дурак ты деревенский, – зевнул Дайбо миролюбиво. – Ламантина он убивает. Ножей солдаты не используют. Качай мышцы, стреляй из бластера и меньше рассуждай про войну.

      – Все равно, – упрямо повторил Томаш, хлюпнув носом. – Все равно это неправильная война. Сам полковник говорит, что столетняя война несет только смерть и зло!

      – Полковник может говорить все, – усмехнулся Дайбо. – Он же полковник. Он говорит то, что считает нужным, но ты никогда не узнаешь, что у него на уме. Запомни: он всех видит насквозь, он знает все, что ты скажешь, раньше, чем откроешь рот. А когда надо воевать, он абсолютно безжалостный. Он как робот, понимаешь? Никаких эмоций: только тактика. Он ничего не говорит и не делает без расчета. Плохого слова не скажет без нужды. Но когда есть смысл убить – убьет кого угодно, не задумываясь. Ты просто не видел, как он казнит пленных лазерником: спокойно, быстро, как хлеб режет. Ни один мускул на лице не дрогнул.

      – Врешь ты, Дайбо! – покосился Томаш.

      – Сам видел, – объяснил Дайбо, – ты еще здесь не служил. Да ты пойми: он полковник. У него все в роду были полковниками, и всех звали Зоран. Зоран Грабовски, герой Метрополии, которому памятник в столице, – это его прадед. А его сын, Зоран Грабовски, погиб в бою за Вегу двадцать лет назад. У него никого нет, у него война в крови, он сдохнет за независимость, но не уступит имперцам. Учись у него, салага!

      Вездеход выехал из балки и покатился по полю, уставленному ветряками. Ветряки крутились вяло, на стальных лопастях поблескивал далекий Денеб. Зрелище завораживало. База осталась далеко позади, пора было разворачиваться.

      – Интересно, что он будет делать, когда война за независимость закончится? – пробормотал Томаш. – Он же совсем старик, кроме войны, получается, ничего не умеет.

      – Война никогда не закончится, – откликнулся Дайбо. – Сто лет тянется, и никогда не закончится. Пока живы люди, они найдут повод