Молоко с кровью. Люко Дашвар

есть стол. Сама из досок сколотила. Два табурета и кровать с панцирной сеткой.

      Орыся вошла в комнату, достала из шкафа коробку из-под конфет, присела к столу, положила коробку перед собой, чему-то улыбнулась и осторожно сняла с коробки крышку.

      – Вот это было бы мне счастье, если бы не горе… – Язык прикусила и на кровать – глядь: не разбудила ли доченьку ненароком?

      На кровати сидела маленькая Маруся, терла кулачком черные глазенки, смотрела на мать.

      – А что это ты, Маруся, глазки трешь? Приснилось, доченька? Иди-ка к маме… Поцелую – и все пройдет…

      Маруся молча сползла с кровати, ступила шаг-другой к столу, в открытую коробку глянула и замерла – вот так диво дивное, краса невиданная, мечта чудесная…

      – Что это ты? – Орыся ей снова. – Да иди уже…

      А Маруся словно и не слышит. Зачарованно – на коробку открытую, а там – рассыпанные красные бусинки коралловые. Откуда такое сокровище? Только мама уйдет «на буряки» – так Маруся всё-превсё в доме перероет, но эту коробку ни разу не находила.

      К столу подошла, рядом с мамой на табурет уселась, а глаз от бусинок отвести не может. Одним пальчиком к бусинке потянулась, дотронулась и наконец улыбнулась, на маму зыркнула – мол, не исчезли, настоящие-пренастоящие!

      – Бабушкино намысто[1], – мама говорит. И выкладывает бусинки из коробки на стол, нитку длинную с катушки отматывает. – Однажды нитка разорвалась, бусинки и раскатились, растерялись. Словно счастье отобрали.

      Ладонью мозолистой бусинки накрыла. Маруся тоже ладошку на бусинки положила, прислушивается. А мама продолжает:

      – Э, нет, – думаю… Нужно счастье назад в кучку собирать. Почти все бусинки нашла, а одну – никак… А сегодня…

      Усмехнулась. Из кармана найденную бусинку достала.

      – Пеструшке спасибо. Вот хотела ее сегодня зарезать, а теперь – пусть живет.

      И бусинки – на нитку: клац-клац-клац. Маруся подбородком в стол уперлась, с бусинок глаз не сводит. Мама работу закончила, нитку завязала.

      – Будет намысто. Бабушка говорила – кто кораллы у сердца хранит, того ночью звездочка согреет. Может, и мне теперь…

      Только намысто к шее поднесла, а тут куры во дворе как загалдят. Орыся намысто на столе оставила и к окну:

      – Куда? А ну кыш! Пошли! Пошли…

      От окна да к двери:

      – Ох проклятые куры!

      Выскочила – стук! Белый свет погасила. Остались только бедная комнатка с изысканным кожаным диваном и зеркальным шкафом, маленькая Маруся у стола, а на столе – чудо из чудес, красное, гладкое, словно шерстью долго полированное, коралловое намысто.

      Маруся закусила губку, оглянулась и осторожно протянула к намысту ручку. Коснулась. Нет… Не исчезло. К себе потянула. А тяжелое ж! Осторожно со стола стянула, на шею повесила – и к шкафу.

      Стала перед зеркалом… Глаза таращит, аж слезы брызнули: мама родненькая, зачем же ты такое счастье от Маруси прятала, почему вечером, когда спать

1

Намысто – бусы (укр.).