Загадочная жизнь мисс Айви. Сьюзи Ян

все-таки, откуда у тебя этот синяк? Цвет нехороший, – заметил Роман.

      – Наступила на швабру.

      Их глаза встретились. Он явно все понял, и в этот момент она его ненавидела. Он отвел взгляд.

      – Ты голодна? В холодильнике есть пара пирожков. И водка, можно смешать с соком. Тебе понравится.

      В тоне Романа послышалось чересчур знакомое искусство владеть.

      Да, когда таким голосом говорил Гидеон, за этим чувствовалось восхищение и гордость за каждый предмет, а Роман как будто бы говорил о чем-то грязном и незаслуженном. Хотя должно было быть наоборот: ведь Гидеон родился в богатой семье и не делал ничего ни для того, чтобы жить в роскошном доме, ни чтобы получить хорошее образование или десять лет ходить к логопеду. Роман же – мать работала проституткой, а отец то ли сидел в румынской тюрьме, то ли вовсе уже умер – подрабатывал в местном супермаркете. Гидеон не сделал ничего, чтобы заслужить расположение Айви, а Роман дал ей сорок долларов. Такова цена ее невинности. Сорок американских долларов.

      Она сунула окурок в полупустую банку из-под газировки. Стремление разрушать уже прошло. На смену ему пришло сожаление.

      – Ты куда?

      – Домой.

      – Зайдешь как-нибудь?

      – Не знаю.

      Она спрыгнула на улицу из окна, хотя вполне могла выйти через дверь.

      Проскользнув домой, Айви увидела, что Мэйфэн обжаривает мясо. Квартиру наполнял аромат чеснока и зеленого лука.

      – Как дела в библиотеке?

      – Хорошо, – ответила Айви. Она задержалась в дверном проеме: проницательной бабушке хватило бы одного взгляда, чтобы понять, что ее прежняя внучка исчезла навсегда. Часть ее даже хотела, чтобы это произошло. Но Мэйфэн лишь попросила ее помыть руки и снять «эту странную бейсболку».

      В конце коридора виднелась полоска света из-под двери. Из комнаты родителей доносился приглушенный разговор, но из-за шума вентилятора невозможно было разобрать, что именно они обсуждали. Айви направилась прямиком в ванную.

      Она не торопясь рассмотрела свое отражение и заметила, что ей очень идут распухшие губы. Но через пару мгновений снова нахлынуло отвращение, и, чувствуя себя полным ничтожеством, она ударила по зеркалу – однако, увидев собственный незамутненный, решительный взгляд, тут же испытала изумление и восторг. Кожа покрылась мурашками: она зашла даже дальше, чем изначально задумала.

      Выйдя из душа, Айви услышала из гостиной звуки бейсбольного матча: родители вышли из спальни. Она ушла к себе в комнату и закрыла дверь, но вскоре услышала голос Остина. Он спрашивал у Нань, не вернулась ли Айви.

      – Оставь сестру в покое. Ей нездоровится.

      – Но утром она выглядела хорошо.

      – Она больна изнутри.

      Айви выглянула из комнаты и поманила брата к себе, прижав указательный палец к губам.

      – Можешь зайти в мамину комнату и кое-что там найти? Я не знаю, где это лежит, поэтому придется покопаться в ее вещах.

      – А что тебе нужно?

      Она описала свой дневник – кожаный