Кузены. Карен М. Макманус

Правильный – не чего, а кого?

      – Для кого. – Видимо, не поправлять меня выше ее сил.

      – По-твоему, это шанс вернуть себе ее благосклонность? Чтобы она переприняла тебя обратно?

      – Нет такого слова – «переприняла».

      – Господи, мам, может, хватит?! Речь не о том, правильно или неправильно я говорю!

      – Извини.

      От удивления я не могу закончить начатую гневную тираду. Глаза у мамы блестят по-прежнему, но теперь в них видны слезы.

      – Просто… она ведь моя мать, Милли. Я столько лет ждала от нее хоть каких-то телодвижений. Я не знаю, почему сейчас, почему ты, почему именно так, но она наконец-то попыталась установить контакт. Если не откликнуться сейчас, другого шанса может не быть.

      – Шанса на что?

      – Снова стать родными.

      «Да и наплевать!» – вертится у меня на языке, но я сдерживаюсь. «И без нее прекрасно обходились все это время», – хочу сказать я, однако это неправда. Рядом, сколько я себя помню, всегда была словно какая-то незаполненная пустота, оставленная Милдред Стори. В результате мама стала всех держать на расстоянии, не подпуская близко – даже отца, которого, я точно знаю, любила настолько, насколько вообще способна. Маленькой я, видя их вместе, мечтала о таких же отношениях. Однако когда подросла, стала замечать, как она понемногу отталкивает его, не отвечая на ласки, задерживаясь на работе и приходя, когда мы уже легли спать, отказываясь от семейных походов куда-нибудь под предлогом мигреней, которые почему-то проявлялись только дома. Постепенно холодность и закрытость переросли в придирки на каждом шагу, что бы папа ни сделал или ни сказал. В конце концов ему просто указали на дверь.

      А теперь все то же самое повторяется уже со мной.

      Я вывожу пальцем знак вопроса на запотевшем стакане с водой.

      – И ты хочешь, чтобы я отправилась туда на все лето?

      – Тебе там понравится, Милли.

      Я фыркаю, и мама добавляет:

      – Нет, правда. Курорт просто чудесный, школьники отовсюду съезжаются поработать на нем. И туда не так просто попасть. Условия для временных помощников отличные, полный доступ ко всем развлечениям. На самом деле это скорее отдых, каникулы.

      – Во время которых я буду пахать на свою бабушку.

      – Ты будешь там не одна, а с Обри и Джоной.

      – Я их практически не знаю.

      Обри я не видела с тех пор, как семья дяди Адама переехала в Орегон – нам тогда было по пять лет. Джона живет в Род-Айленде, вроде недалеко, но моя мама с его отцом едва общаются. Последний раз мы собирались вместе на день рождения дяди Андерса, когда мне исполнилось восемь. О двоюродном брате я помню только две вещи – как он ударил меня пластиковой битой по голове и остался недоволен, что я не заплакала, и как раздулся словно воздушный шарик от блюда, на которое у него была аллергия, хотя мать и предупреждала к нему не прикасаться.

      – Вот и узнали бы друг друга. Вы одного возраста, родных братьев и сестер ни у кого из вас нет – было бы здорово, если бы вы сблизились.

      – Как ты с дядей Адамом, дядей Андерсом и дядей Арчером? Да вы