Картонная Мадонна. Татьяна Короткова

извольте чаю.

      Вячеслав открыл глаза, выпростал руки из-под подушки, развернулся на спину.

      – Что, письма есть? – он говорил немного в нос.

      Горничная достала из того же кармана несколько писем и визиток, протянула хозяину, а пока он читал, налила ему густого, ароматного чаю, положила в чашку три куска сахару, размешала ложечкой и подкатила столик прямо к дивану.

      Вячеслав приподнял подушку – присел, мельком просмотрел письма и визитки, рассеянно кинул на пол. Принял чай и стал пить прямо в постели.

      – Сегодня все кошмары какие-то. Лидия снилась. Смотрела так строго. И еще. Ужасно! Как будто вскрывала мне грудь.

      Горничная не отвечала, этого не требовалось. Подняла почту, положила на письменный стол, раздернула шторы – в окна тотчас хлынул яркий дневной свет. Что-то внизу за окном задержало ее внимание.

      Вячеслав допил чай, протянул чашку горничной, стал задумчиво жевать булку. Горничная подняла письма с пола, положила на стол, налила еще чаю. А после сказала:

      – Приходила она.

      Вячеслав тяжело вздохнул: ну сколько можно! Не спеша покончил с булкой.

      – И что же?

      – Просила о встрече.

      – А ты?

      – Сказала: спят.

      – А она?

      – Ушла.

      Вячеслав протянул ей пустую чашку, чашка мелко позвякивала на блюдце.

      – Дай халат.

      Горничная поставила чашку на столик, подняла халат с кресла, положила на край дивана. Сделала книксен, развернула столик и выкатила в коридор, прикрыв за собой дверь.

      …Вячеслав, полусидя, слушал, как она удаляется по коридору. Потом уставился в потолок.

      – Лидия, к чему же ты опять снилась?

      Он перевел глаза в угол, туда, где под греческой иконкой горела лампадка. И вдруг из темноты угла, соткавшись прямо из воздуха и паутины, на него глянули фанатично горящие глаза. Вячеслав в ужасе замер, заморгал. Видение растаяло.

      Он полежал немного, спрятавшись с головой под пледом. Испуг прошел. Вячеслав сдвинул плед и, избегая смотреть на лампадку, понежился еще немного в постели, раздумывая о том, что слишком изнуряет себя ночными бдениями и работой. Нехотя выпростал худые белые ноги наружу, нащупал ими шлепанцы на полу. Встал, накинул халат поверх фланелевого белья. Подошел к окну – глянуть на верхушки деревьев и небо. Но заметил прохаживающуюся туда-сюда вдоль чугунной ограды пожилую женщину в темной мешкообразной одежде. Женщина кинула на окно Иванова терпеливый взгляд, и он отпрянул к стене: то же видение, те же глаза!

      И тут он что-то вспомнил. Раскидал рукой письма и визитки, аккуратно сложенные горничной на столе.

      – Анюта!

      Медленное дребезжание столика на колесиках в коридоре прекратилось. Горничная вернулась и открыла дверь.

      Иванов держал в руке визитку с пентаграммой, на визитке значилось: «Анна-Рудольф, оккультистка, пророчица, ясновидящая, ученица тибетских махатм».

      – От кого?

      Горничная