Картонная Мадонна. Татьяна Короткова

густой голос Волошина, но Макс, казалось, только этого и ждал. Он отдернул занавеску – за ней на стульях стояли картины с абстрактными изображениями. Скорее, это была графика, а не живопись, хотя рисунки отдаленно намекали на какие-то фигуры и сюжет. Зал, заинтригованный, притих.

      – Я купил их в Париже, ночью, на Иль-де-Жюиф. Уверяю вас, каждая когда-нибудь будет стоить миллионы!

      В зале снова засмеялись, но и слушали – из любопытства. Макс драматично вздохнул.

      – Господа. Наше существование вне Эроса исполнено иллюзиями. И насчет морали. Морали нет. Те, кто изобрел естественную мораль, весьма мало знакомы с природой. Чрезвычайно трудно провести линию между нормальным и ненормальным, особенно когда дело идет о человеке и его потребности в самовыражении. Взгляните на эти картины. Видите ли вы здесь любовь?

      – Только муки творчества! – смешливо крикнули из зала.

      – Извращение!

      – Такое искусство противоестественно!

      – А природа не знает определения «естественно», я уже говорил, что она изначально андрогинна. И кто скажет, может, этот художник запечатлел первоначальное воплощение мира? Когда все люди были круглыми, соединенными по двое плечами и бедрами, ходили прямо, только вперед или назад, а если хотели идти быстрее, то неслись кубарем как вихрь креста, опираясь на все свои восемь конечностей…

      Зал грохнул хохотом.

      – Волошин, признайтесь, вы сами это намалевали!

      – Подзаборная живопись! Клоунада!

      – Примитив!

      – Вы нас мистифицируете, Волошин!

      – Нет, пусть скажет, что он делал на Иль де Жюиф ночью!

      – Скажите, Волошин!

      Макс смиренно склонил свою кудлатую голову.

      – Слушал пение тамплиеров.

      Зал нервно загудел.

      – Разве вы не знаете, что семьсот лет назад там был сожжен гроссмейстер со всем капитулом ордена?

      Зал озадаченно ждал продолжения.

      – Ночами слышны их голоса.

      И – не давая опомниться, Макс стал читать звучным речитативом:

      – Славься, Мария. Хвалите, хвалите

       Крестные тайны во тьме естества.

       Муля-Пракрити – Покров Божества.

       Дремная греза Отца Парабрамы,

       Сонная Майя Праматерь-материя.

       Грезы из грезы – вскрываются храмы.

       Жертвы и смерти живая мистерия.

      – Люди… – вдруг задиристо закричал Волошин, – вы могли бы жить счастливо! Наслаждаться так, будто только что родились и сейчас умрете! Эрос – это Христос! Ангелы – это будущие демоны! Человек выше Ангелов! А грешник ближе Христу, чем праведник!

      Свист и протестующее улюлюканье заполнил аудиторию до краев, студенты подскакивали с мест, схватились в споре друг с другом, начался такой шум, что Лиля очнулась и стала опасливо озираться.

      В это время за спиной Макса из-за кулисы к стульям пробрался какой-то юнец, схватил особенно странную картину и резко опустил ее себе на голову. Полотно с треском порвалось, а сам «герой» шутовски встал