Граф Монте-Кристо. Александр Дюма

не опасаться, потом уезжают, не исполнив обещанного, а в одно прекрасное утро неведомо откуда на тебя сваливается беда.

      – Будьте спокойны, – отвечал аббат, – уверяю вас, что из-за меня вам не будет никакой беды.

      Карконта проворчала еще что-то, чего нельзя было разобрать, снова опустила голову на руки и, трясясь в лихорадке, предоставила мужу продолжать разговор, впрочем, стараясь не пропустить ни слова.

      Между тем аббат выпил немного воды и успокоился.

      – Неужели, – снова начал он, – этот бедный старик был так всеми покинут, что умер голодной смертью?

      – О нет, – отвечал Кадрусс, – каталанка Мерседес и господин Моррель не покинули его; но бедный старик вдруг возненавидел Фернана, того самого, – прибавил Кадрусс с насмешливой улыбкой, – которого Дантес назвал вам своим другом.

      – А разве он не был ему другом? – спросил аббат.

      – Гаспар! Гаспар! – сказала больная со ступеньки лестницы. – Подумай раньше, чем говорить!

      Кадрусс с досадой махнул рукой и не удостоил жену ответом.

      – Можно ли быть другом человека, у которого хочешь отбить женщину? – ответил он аббату. – Дантес по доброте сердечной называл всех этих людей друзьями… Бедный Эдмон! Впрочем, лучше, что он ничего не узнал; ему трудно было бы простить им на смертном одре… И что бы там ни говорили, – продолжал Кадрусс, речь которого была не чужда своего рода грубоватой поэзии, – а я все же больше боюсь проклятия мертвых, чем ненависти живых.

      – Болван! – сказала Карконта.

      – А вам известно, – продолжал аббат, – что этот Фернан сделал?

      – Известно ли? Разумеется, известно!

      – Так говорите.

      – Твоя воля, Гаспар, – сказала жена, – делай как знаешь, но только лучше бы тебе помолчать.

      – На этот раз ты, пожалуй, права, – сказал Кадрусс.

      – Итак, вы не хотите говорить? – продолжал аббат.

      – К чему? – отвечал Кадрусс. – Если бы бедняга Эдмон был жив и пришел ко мне узнать раз навсегда, кто ему друг, а кто враг, тогда другое дело; но вы говорите, что он в могиле; он уже не может ненавидеть, не может мстить; а потому бросим все это.

      – Так вы хотите, – сказал аббат, – чтобы этим людям, которых вы считаете вероломными и ложными друзьями, досталась награда за верную дружбу?

      – Вы правы, – сказал Кадрусс. – Притом же, что значило бы для них наследство бедного Эдмона? Капля в море!

      – Не говоря уже о том, что эти люди могут раздавить тебя одним пальцем, – сказала жена.

      – Вот как? Разве эти люди могущественны и богаты?

      – Так вы ничего про них не знаете?

      – Нет. Расскажите мне.

      Кадрусс задумался.

      – Нет, знаете, это было бы слишком длинно.

      – Как хотите, друг мой, можете ничего не говорить, – сказал аббат с видом полнейшего равнодушия, – я уважаю ваши колебания. Вы поступаете, как должен поступать добрый человек; не будем больше об этом говорить. Что мне было поручено? Исполнить последнюю волю умирающего. Итак, я продам этот